нее символом разврата и разложения. Она питала отвращение к тем мужчинам, которые, позабыв о собственных семьях, приходили сюда, чтобы отобедать с женщинами сомнительного поведения, каких неизменно приводили с собой, или напиться до потери чувств. Прошло какое-то время, и Окити стала пить саке больше, чем успевала продать за день.

Когда у нее наступали дни просветления, изливала печальные мысли в стихах. Стопочка небольших листков хранилась у нее в заветной лакированной шкатулке, и она аккуратно заполняла их красивым почерком, как ее учили еще в те времена, когда она постигала искусство гейши. Эту черную шкатулку сама называла «сердцем Окити».

Поначалу Сайдзё захаживал в «Антёку-Ро» и пытался помочь Окити справляться с запоями. Но никакие его слова и поступки не могли заставить ее окончательно забыть об алкоголе, взять себя в руки и заняться делом. Тем временем ее бизнес приходил в упадок, и «Антёку-Ро» с каждым днем терял популярность.

Наконец наступил такой день, когда Сайдзё понял, что не может больше смотреть на красавицу Окити, разрушающую себя пьянством, и перестал посещать «Антёку-Ро». Она потеряла последнего друга. С этого момента ничто уже не могло остановить Окити, и жизнь ее вышла из-под контроля разума. Все, что происходило дальше, напоминало какое-то мрачное безумие, перемежающееся редкими вспышками света.

Сайдзё осознавал, что теперь жизнь его навсегда будет отягощена тяжелым бременем вины перед другом и его возлюбленной. Ведь трагедия произошла только из-за того, что Сайдзё неправильно расценил отношения Цурумацу и Окити; более того, слишком поздно признался другу в своей ошибке, когда ничего уже нельзя было изменить. И в результате сам он теперь отвернулся от Окити, не в силах больше выдерживать ее неостановимого пьянства, а оно, собственно, и явилось следствием его роковой ошибки.

Осенью 1890 года дела в «Антёку-Ро» пошли совсем плохо, из-за полного безразличия хозяйки к тому, что творилось вокруг нее. Она ежедневно напивалась и совершенно не заботилась о клиентах. Однако Окити понимала, что все это не может продолжаться долго, а потому делала вид, что ничего плохого с ее заведением не происходит. Изо дня в день ей приходилось надевать на лицо маску равнодушия, и она стала для нее привычной.

Несколько раз к ней подходил Мики, один из самых преданных ее работников, и сообщал о том, что коллеги потихоньку разворовывают кассу «Антёку-Ро», но всякий раз Окити лишь небрежно отмахивалась и отсылала Мики прочь от себя… В конце концов тот лишь пожал плечами и решил для себя: «Ну, раз уж самой хозяйке все равно, что творится в „Антёку-Ро“, почему бы мне и самому не присоединиться к этой воровской шайке и не погреть руки!»

Когда же Окити осмелилась взглянуть правде в глаза и обратила внимание на состояние дел в «Антёку-Ро», спасти питейное заведение было уже невозможно. Безобразное обслуживание и бесконечные пьяные драки распугали последних постоянных посетителей. Даже самые несгибаемые гуляки, которым всегда море по колено, и те перестали захаживать сюда. День за днем «Антёку-Ро» простаивал; здесь царила тишина, а ведь когда-то сюда с удовольствием приходили люди, чтобы скоротать вечерок и развлечься.

Когда наконец у Окити открылись глаза и она поняла, что очень скоро останется без средств к существованию, тогда только решила немедленно отправиться за помощью и советом к Сайдзё. Всю дорогу — полмили до его дома — она бежала не останавливаясь; ей оставалось молиться о том, чтобы он оказался сейчас в Симоде и они смогли спокойно поговорить. «Сайдзё наверняка знает, как поступить, он что-нибудь обязательно придумает! Да и все равно мне больше не к кому обратиться», — рассуждала она, а холодный осенний ветер пронизывал ее хрупкое тело до костей. Она забыла накинуть теплый платок и теперь понимала, что вскоре будет расплачиваться за это очередной болезнью.

Почему с недавнего времени она вдруг стала испытывать постоянную слабость, не только телесную, но и духовную? Почему каждый шаг, каждый вдох дается ей с таким трудом? И откуда взялась эта непонятная боль во всем теле…

Вот вдалеке показался дом Сайдзё, и Окити вздохнула с облегчением. В окошках приветливо горит свет: значит, ее друг никуда не уехал, он здесь, в Симоде, и обязательно подскажет ей правильное решение. Ослабела она совсем, ее выручит крепкое надежное плечо, на которое можно опереться. Сайдзё не откажет в помощи, ведь он был не только лучшим другом Цурумацу — они по праву считали себя назваными братьями. Измученная, исстрадавшаяся, впервые за долгие месяцы она вдруг почувствовала, что спасительная помощь уже близка — терпеть остается совсем недолго…

Аккуратно дотронулась до тяжелого дверного кольца, прежде чем постучаться в дом. Это ведь Цурумацу вырезал кольцо для своего товарища. Окити вспомнила, как ее возлюбленный долго трудился над бесформенным куском дерева, пока тот не превратился в настоящий шедевр. Не забыла и тот день, когда Цурумацу решился показать ей плод своих трудов. «Не простовато ли у меня получилось? — взволнованно спросил он. — Этот предмет очень важен — при виде его у посетителя создается первое впечатление о доме. Как тебе кажется, понравится мой подарок Сайдзё-кун?» Он боялся, что капризный Сайдзё, с его изысканным вкусом, посчитает такой подарок слишком примитивным. Окити тогда рассмеялась, взяла кольцо из рук Цурумацу и подняла высоко над головой. «Не стоит так уж волноваться, Цурумацу! Сайдзё-сан обязательно полюбит эту вещицу, обещаю тебе! Да и подарок же идет от самого сердца, а это самое главное!»

А сейчас она снова потрогала кольцо, ожидая услышать там, за дверью, тяжелые шаги Сайдзё. Вот сейчас появится и он сам, крепкий и надежный… Но ничего подобного не произошло, — где-то в доме тихонько зашаркала ногами женщина, торопливо приближаясь к входу в свое жилище… Окити в страхе замерла на месте. Разве у Сайдзё есть жена? Бедняжку охватил такой знакомый приступ паники. Вот уже сколько лет женщины Симоды только и делают, что насмехаются над ней, да просто ее ненавидят, а она так и не научилась общаться с ними. Убежать бы поскорее отсюда… но ноги ее не слушались и она как вкопанная стояла у двери в ожидании… Наконец дверь распахнулась, и возникла стройная молодая женщина. Увидев Окити, она лишь прижала пальцы к губам, при этом так побледнела, словно ей явился призрак.

— Тодзин Окити! — в ужасе прошептала молодая женщина. — Уходи прочь и не смей больше подходить близко к этому дому! Ты здесь не нужна, не нарушай наш покой!

— Прошу вас только — разрешите мне поговорить с Сайдзё-сан! — взмолилась Окити. — Не хотела причинить вред вашему семейству. Пришла только