Мартин действовал по одной и той же схеме. В своем городке садился на поезд до Лиона, а там уже бродил среди толпы по главным улицам и выслеживал идеальную жертву: отчаянно нуждающуюся в работе служанку (их Дюмойяр узнавал по одежде, юному возрасту и тому, что они ничем не заняты в рабочее время). Сперва он интересовался у них, как пройти в бюро по найму слуг (как Мартин и поступил с Пишон). Если же потенциальная жертва оказывалась, как он и надеялся, безработной служанкой, то Дюмойяр подкидывал наживку.

17 января 1859 года Дюмойяр заманил Жюли Фаржеа в деревушку в тридцати километрах к северо-западу от Монлюэля и Даньё. Когда он напал на безработную служанку в лесу, ее крики услышал местный фермер Симон Малле и прибежал на помощь. Дюмойяр сбежал со всеми вещами девушки. Но когда она сообщила о нападении в полицию, ее обвинили в бродяжничестве: ведь Жюли не смогла предъявить удостоверение личности, которое украл Мартин. Стоит напомнить, что в континентальной Европе той эпохи главная задача полиции долгое время заключалась в подавлении народных восстаний и поддержании порядка среди рабочего класса, а вовсе не в защите жизни и имущества каждого гражданина, как это принято сейчас.

29 апреля 1860 года Дюмойяр заманил на то же место Луизу Мишель. Ей удалось от него сбежать и укрыться на ферме Клода Эмона. Сам Дюмойяр тем временем скрылся в поле и случайно столкнулся там с Симоном Малле – тем самым, кто годом ранее пришел на помощь Жюли Фаржеа. Эмон и Малле вместе отправились в местный полицейский участок, чтобы сообщить о нападениях, но в магистрате упустили из виду замечание о раздутой губе, связывающее два разных дела. Заявление приняли и отправили в архив, и за пределы местной юрисдикции оно так и не вышло.

Перед нами классический пример «слепоты связей» – неспособности полицейского ведомства распознать причастность одного преступника к нескольким разным делам, которая остается одной из самых серьезных проблем в расследовании серийных убийств. С подобной трудностью недавно столкнулись и следователи по делу Лонг-Айлендского потрошителя. Серийные убийства сходили Дюмойяру с рук в 1860-х так же легко, как и Теду Банди в 1970-х, когда полиция не смогла связать между собой серию убийств, совершенных в разных юрисдикциях.

Арест «Французского волка»

Дюмойяру везло довольно долго, но когда в мае 1861 года он избрал в жертвы Мари Пишон, то, позабыв про привычную осторожность, бездумно привел ее на железнодорожный вокзал в Монлюэле, который относился к той же полицейской юрисдикции, что и городок, где Мартин жил. Прибыв вечером на небольшую железнодорожную станцию в Монлюэле, где его заметили и опознали свидетели, Дюмойяр вместе с Мари Пишон пешком направились к предполагаемому месту новой работы.

Как разворачивались события далее – мы знаем со слов Пишон: «Он закинул на плечо мой чемодан и пригласил идти за ним, сказав, что дорога займет полтора часа, но если пойдем окольными путями и срежем, то доберемся быстро. В одной руке я держала коробочку, а в другой корзинку с зонтиком. Мы перешли через железную дорогу и двинулись вдоль нее, а потом мужчина внезапно свернул налево и направился вниз по крутому склону, заросшему густыми кустарниками. Там он обернулся и сказал, что устал нести мой чемодан и надо спрятать его где-нибудь в чаще, а завтра вернуться за ним на повозке. Затем мы совсем сошли с тропинки, пересекли несколько полей и подошли к каким-то кустам, в которых он спрятал чемодан, и сказал, что теперь мы осмотрим замок. Нам пришлось перейти еще несколько полей, дважды перебраться через что-то вроде русел пересохших ручьев и наконец скорее даже не взойти, а вскарабкаться на вершину невысокого холма.

Здесь мне следует упомянуть одну вещь, что привлекла мое внимание. Во время нашего пути мой спутник казался удивительно предупредительным, постоянно говорил мне следить за тем, куда ступаю, и с величайшей бережностью помогал огибать любое препятствие. Но сразу после того, как мы взошли на холм, о котором я говорила, его действия начали меня беспокоить. Проходя мимо какого-то виноградника, он попытался выдернуть из земли большой кол. Однако кол сопротивлялся его усилиям, да и я следовала повсюду за ним по пятам, посему он оставил попытки. Немного дальше мужчина наклонился и, как показалось, решил поднять один из больших камней, что лежали вокруг. Теперь я серьезно встревожилась и, постаравшись принять как можно более равнодушный вид, спросила, что же такое он ищет? Мужчина ответил что-то невнятное и вскоре вновь повторил свои попытки. Я спросила еще раз:

– Месье, вы что-нибудь потеряли?

– Нет, ничего, – ответил он. – Всего лишь хотел сорвать цветок для своего сада.

Другие странные движения повергли меня в состояние лихорадочной тревоги. Я заметила, что он несколько раз отставал и каждый раз что-то искал руками под одеждой, словно желая достать оружие. Меня сковал ужас. Бежать я не осмеливалась, потому как чувствовала, что он пустится следом, но постоянно просила его идти впереди, уверяя, что следую за ним. Вот так мы достигли вершины еще одного небольшого холма, где стоял какой-о недостроенный дом. Там был огород с капустой, а рядом пролегала проезжая дорога. Сам страх придал мне столь необходимое мужество. Я решилась не идти дальше и сразу же сказала: «Вижу, вы завели меня куда-то не туда. Здесь следует мне остановиться». Едва я успела вымолвить эти слова, как он резко обернулся, распростер руки у меня над головой и набросил веревку с петлей. В то мгновение мы стояли очень близко. Я по наитию уронила все свои пожитки на землю, схватила его за обе руки и изо всех сил оттолкнула подальше. Именно это меня и спасло. Веревка упала мне на голову, но не затянулась, а лишь зацепилась за шляпку и сорвала ее. Я закричала: «Боже мой! Господи! Я пропала!»

Меня это так взволновало, что я не заметила, почему убийца не попытался напасть снова. Помню лишь, что в руках у него все еще была эта веревка. Я схватила коробочку и зонтик и стремительно побежала вниз с холма. Пытаясь перепрыгнуть канаву, я упала и сильно ушиблась, еще и зонтик потеряла. Однако страх придал мне сил. Услышав тяжелые шаги преследователя, я в тот же миг вскочила на ноги и вновь пустилась в спасительное бегство. Почти сразу слева от меня над деревьями поднялась луна, и я увидела посреди равнины очертания некоего белого дома. К нему я и помчалась не помня себя. По пути перебежала железную дорогу и несколько раз упала. Вскоре показались огни: это был Балан. Я остановилась у первого же дома. Из него выбежал человек, и я была спасена.

На этот раз, когда о происшествии сообщили в полицию, описав при этом внешность нападающего и особенно его примечательную изуродованную губу, новость быстро распространилась по городам Монлюэль и Даньё. «Волк» Дюмойяр напал слишком близко от собственного логова. В течение того же дня деревенские сплетники и осведомители привлекли внимание полиции к странной нелюдимой паре, которая жила в Даньё, а особенно к мужчине с подозрительной привычкой пропадать где-то по ночам и характерным наростом на губе.

Полиция обыскала дом Дюмойяра и нашла то, что мы сегодня назвали бы типичным складом трофеев серийного убийцы: предметы, которые явно не принадлежали жене Мартина, крестьянке Марианне. Среди них были предметы одежды, обычные для служанок, от которых господа требовали «выглядеть достойно»: сшитые на заказ шелковые платья, кружева, ленты, наряды на выход, носовые платки, туфли, дешевая бижутерия. На каких-то из них остались следы крови, другие же постирали и высушили. В ходе проведенного обыска полиция обнаружила тысячу двести пятьдесят предметов. Один из жандармов заметил: «У него, должно быть, где-то целый склеп».