Шрифт:
Закладка:
В Петрозаводске жизнь шла своим чередом. Моя сводная сестра Катерина десять классов так и не окончила, забеременев в шестнадцать лет. И сейчас она вместе со своим мужем сверстником проживают в моей бывшей квартире. Радовало в этом только одно, что произошло это событие через год после того, как я изъял все свои накопления из тайника.
А у моей мамы появилась еще одна головная боль, мало ей своего пятилетнего бутуза, так еще приходится приглядывать за молодой семьей падчерицы.
В прошлом году случилось еще одно знаковое событие. Лена Иванова перестала, наконец, меня преследовать. Она вышла замуж, сменила фамилию на Розенгауз, и насколько я знаю, сейчас чета Розенгаузов собирает документы для отъезда в Израиль.
Так, что на данный момент я выпускник химико-фармацевтического факультета, холостяк, ничем не выдающийся, кроме хорошей учебы, ну еще разве, что своей двухкомнатной квартирой.
И чем ближе мы приближались к выпуску, тем больше внимания уделяли мне однокурсницы. Нет, конечно, не все, далеко не все. Но те, кому не посчастливилось иметь обеспеченных родителей, или кому не очень повезло с внешностью не раз и не два намекали на близкие отношения. Некоторые, особо продвинутые дамы вообще предлагали пожить у меня дома, якобы таким образом облегчить мне холостяцкий быт.
Даже мне, живущему вторую жизнь, иногда сложно было отказать в такой малости девушке и приходилось делать это через не могу. Уверен, что окажись на моем месте сверстник этих девиц, он бы уже давно был окольцован и поставлен в стойло. Тем более что в тратах на себя я не экономил и одевался неплохо, что девушки замечали моментально. Естественно, они злились на меня и к последнему курсу в своем отношении ко мне дошли, чуть ли не до остракизма. На что я поплевывал с высокой колокольни.
С отъездом Коэна поступления финансов у меня закончились, притом я сам настоял на том, чтобы провизор умолчал о моей роли в изготовлении лекарств. Ну, и поскольку за два года меня никто не побеспокоил, свое обещание он выполнил.
Особых страданий из-за прекращения денежного потока я не испытал. В гараже у меня был сделан тайник, в котором хранились мои сбережения в размере четырехсот тысяч рублей. В Советской стране при всем своем желании потратить их было затруднительно. Что бы подумали обо мне, если бы я в один прекрасный день приехал в институт на новой Волге?
Поэтому я и не покупал подобный транспорт. Все мои соседи по гаражу видели, что в боксе стоит двенадцатилетний потрепанный Москвич, а кроме него там пустые полки, да голые кирпичные стены. Привлекать внимание не хотелось больше из-за тайника с деньгами. Но соседи то об этом не знали и дружно жалели студента, периодически приходящего в гараж лишь глянуть на автомобиль и не имеющего возможности прикупить к нему нужные запчасти.
Зато определенную сумму выложить пришлось кое-кому в деканате. Благодаря этому обстоятельству с распределением у меня все сложилось неплохо. Из Ленинграда уезжать не придется.
Хотя на работу придется ездить с пересадками. До станции Удельная, где расположена психиатрическая больница им. Скворцова-Степанова путь неблизкий. Там меня ждет работа провизора — аналитика, занимающегося проверкой лекарств — скучная и мало оплачиваемая работа. Но, как говорили римляне, paulatim summa petuntur — вершины достигают не сразу. Правда, где моя вершина, я пока не определился.
Торжественная часть завершилась, и выпускницы заторопились по домам и в общежитие. Нужно было подготовиться к вечерней части торжества.
Впереди нас ожидал банкет и танцы.
Выйдя на улицу, я остановился в раздумьях. Идти, или не идти на банкет?
Наконец решился и, достав из кошелька пятачок, подкинул монету в воздух, поймав её в кулак, убедился, что выпал орел, то есть судьба советует сходить на выпускной вечер.
Добравшись, домой я первым делом с удовольствием снял с шеи удавку, которую кто-то назвал галстуком, а затем избавился от костюма. В одних трусах прошел в ванную комнату снял последние и встал под душ.
Разглядывая себя в полноростовом зеркале, вделанном в стену и резко выделяющемся на фоне черного кафеля, я в который раз выругал себя за пошлую роскошь, из-за которой все годы учебы старался никого не приглашать к себе домой. Из-за чего прослыл изрядным нелюдимом и домоседом.
Но тут приходилось выбирать из двух зол: либо жить в комфортных условиях и никого не приглашать к себе, чтобы избежать неудобных вопросов, либо жить, как все окружающие и спокойно принимать гостей, зная, что подобная обстановка вопросов ни у кого не вызовет.
И я выбрал комфорт. Импортные румынские гарнитуры в комнатах, польский на кухне. Японский магнитофон, телевизор и прочие агрегаты.
К тому же без гостей я особо не страдал. Маму я бы еще вытерпел, но отчима, каждый приезд сующего нос во все углы и интересующегося на какие шиши у меня все куплено, я видеть здесь не желал. О чем и сообщил маме в первый их совместный приезд. Костя резко обиделся и больше у меня не появлялся.
Но сегодня я вполне могу привести домой однокурсницу, если та изъявит такое желание. Все равно, с завтрашнего дня мы друг друга не увидим до вечера встреч выпускников лет эдак через десять.
С такими мыслями я начал одеваться. Джинсовый костюм «суперрайфл», Джинсовая рубашка с орлами. На ноги венгерские туфли на платформе толщиной четыре сантиметра, за которые отдал в Гостином дворе три цены.
Оглядев себя в зеркале остался доволен. На курсе у нас с парнями был напряг, поэтому девушкам негласно разрешили приходить с кавалерами, а замужним с мужьями. Думаю, что на их фоне я буду выглядеть не хуже. По, крайней мере, последнему писку моды я полностью соответствую.
Ближе к шести часам я вызвал такси и отправился на предстоящий банкет.
Глава 22
Ближе к шести часам я вызвал такси и отправился на банкет. Довезли меня довольно быстро, только вот дожидаться такси пришлось гораздо дольше.
Выходя из автомашины, поймал на себе взгляды однокурсников, толпящихся у входа. Ну, правильно, мало кто из нас, студиозусов, катается на такси, нам и трамвай в
