Шрифт:
Закладка:
К счастью подобных доказательств от меня не потребовалось. Секретарь тяжко вздохнула, порылась в бумагах на столе и сообщила:
-Ну, что же, у нас из первокурсников, остающихся в городе, формируется бригада по уборке помещений, после ремонта. Я вас в нее и включу. Думаю, девочки будут рады получить в бригаду парня. Надеюсь, вы с тряпкой и шваброй справитесь? Здоровье вам такое позволяет? — не удержалась она от последней шпильки.
Уточнив у женщины, куда и во сколько явиться на трудовую вахту, я распрощался с ней и направился в сторону ближайшей столовой. Что-то мне в ресторане гостиницы обедать расхотелось.
Последние дни августа я болтался по городу, побывал в Эрмитаже, этнографическом музее, благо погода оставалась солнечной и теплой.
В гостинице мне никто больше не навязывал всяческих подозрительных услуг и надо сказать, очень не хотелось из большого светлого люкса переезжать в маленькую конурку Марии Моисеевны. Но, увы, положение обязывает, если пять-шесть дней проживания в таком номере я еще могу объяснить наивным желанием побыть в гостинице, то никто не поймет обычного студента, месяцами живущего в люксе.
Поэтому, собрав свои вещички, в один прекрасный день я перебазировался в съемную комнату.
Мария Моисеевна встретила меня ворчанием не в очень хорошем настроении, но после того, как я вручил ей оговоренные двадцать пять рублей, заулыбалась и немедленно послала меня в кондитерскую, правда, на этот раз, вручив два мятых рубля на сладости.
Я подозревал, что бабушка очень разговорчива, но не представлял, насколько.
Когда в одиннадцатом часу вечера я в своей каморке улегся на жесткий, проваленный матрац, в голове крутилась одна и та же мысль:
-Как хорошо, что большую часть дня предстоит проводить в институте, иначе пришлось бы снова собирать чемодан и бежать отсюда, куда глаза глядят.
Второго сентября к назначенному времени я появился в институте. Сегодня здесь уже было людно. Старшие курсы на картошку не ездили, у них уже шла учеба в полный рост.
Мои будущие коллеги по бригаде толпились у деканата. Ожидание продлилось недолго. Вскоре к нам подошел усатый мужичок, представился завхозом. Достав из кармана сложенную бумажку, развернул её и, надев очки начал перечислять присутствующих.
Две девицы отсутствовали. Когда на слова завхоза никто не из них не откликнулся, он зловеще улыбнулся и сообщил, что девушки очень пожалеют о своей неявке. А пока в нашей бригаде набралось двенадцать человек больных, кому противопоказан тяжелый труд .
Одиннадцать девок — один я. Любой парень на моем месте прыгал бы от восторга, попав в малинник. Тем более все девушки, как на подбор оказались красавицами и детьми непростых родителей. Ну, это было несложно понять. Стоило только посмотреть на их брезгливые лица при виде замызганных ведер и швабр, которые нам с радостной улыбкой вручал завхоз.
Выяснив в первые минуты знакомства, что я провинциал, больше эти мажорки меня в упор не замечали. Что не могло не радовать.
Однако, когда мы зашли в огромную аудиторию, где круто вверх амфитеатром возвышались ряды стульев, мне немного поплохело. Работы нам здесь хватит на неделю, если не больше.
Весь сентябрь мы занимались уборкой, а иногда и покраской помещений. Девушки оказались не такими высокомерными, как мне показалось в первый день, так что к концу наших трудовых будней мы довольно дружелюбно общались между собой.
Я же получив паспорт с заветной ленинградской пропиской, с нетерпением ожидал, когда же Яша Коэн с семьей покинет Советский Союз. А они все не уезжали и не уезжали. Лишь в начале октября, когда у нас началась учеба, я переселился в свои новые апартаменты.
Снова началась моя вторая жизнь студента ВУЗа, радовало в ней одно, она была на год короче, чем учеба на медфаке.
— Для получения диплома на сцену вызывается Гребнев Виктор Николаевич, — произнесла ведущая сегодняшнего мероприятия профессор Голубева.
Моя фамилия прозвучала одной из первых. Я, как еще шесть человек с нашего курса окончил учебу на одни пятерки и сейчас получал красный диплом. В принципе, он ничего не значил для будущего, но все равно было приятно, получать из рук декана диплом и ромбик с выгравированной чашей и змеей под дружные аплодисменты своих коллег сидящих в зале.
Пять лет учебы прошли незаметно. Особенно для меня. К сожалению, ускоренное восприятие времени, когда год заканчивается, не успев начаться, характерное для стариков, осталось у меня в молодом теле. И вот уже прошла почти половина 1973 года, как ни странно, в прошлой жизни именно в этом году я окончил медицинский факультет. Так, что могу с полным правом считать, что на настоящий момент имею два высших образования в чем-то связанные между собой.
Поблагодарив в ответном слове преподавателей, я вернулся на свое место и вместе со всеми хлопал очередной девушке получающей свой диплом, незаметно погрузившись в воспоминания.
За прошедшие пять лет много чего произошло. После отъезда младшего Коэна с семьей в Израиль, я перебрался в их квартиру. Как оказалось, на нее у некоторых товарищей тоже имелись планы. И если бы не Давид Гиршевич, неизвестно чем бы закончились их поползновения. Но крыша у Коэна была прочней, несмотря на то, что после отъезда Якова его подвинули с должности заведующего аптекой, и он остался там работать рядовым провизором, поэтому товарищи со своими желаниями обломились. Но заставили меня изрядно понервничать.
В 1971 году, когда я перешел на третий курс старший Коэн вслед за детьми тоже решил перебраться в землю обетованную. После этого я начал переживать, как бы этот переезд не вышел мне боком. И каждый день ждал, что ко мне явится какой-нибудь иностранец с деловыми предложениями, или сотрудники КГБ с различными вопросами.Однако никто ко мне не приходил от Давида Гиршевича и спецслужбы тоже мной не интересовались.
Только через год я узнал, что чета Коэнов была ограблена и убита на пересыльном пункте в Вене. Узнал я эту ужасную новость от Марии Моисеевны, которой на это время исполнилось уже девяносто два года, но она не торопилась покидать белый свет и знала все, что на этом свете происходит. А когда я поинтересовался, не хотела бы она переехать в Израиль, то старая большевичка заявила, что она не для того
