Игнат хотел сказать, что это Давид пытался его убить, но язык не слушался. И в горле пересохло до дурноты. А надо было сказать. Давида нужно задержать, а нож отправить на экспертизу. Вдруг на нем сохранилась кровь Тарасовой. Или даже Лии.

Но говорить Игнат не мог, и Самойленко он совсем не видел. Помутнело в глазах, почва стремительно уходила из-под ног. А Самойленко, вырвав у него палку, звякнул наручниками. Игнату совсем плохо, он истекал кровью и нуждался в срочной медицинской помощи, а его в наручники.

Его увезут, а Давид вернется, заберет нож.

Жуков вырвал руки, развел их и навалился на Самойленко — весь в крови, избитый в хлам. Старшина шарахнулся от Игната, инстинктивно отталкивая его. Но Жуков все же смог его обнять и выдернуть из раскрытой кобуры пистолет.

— Жуков, твою мать!

Игнат оттолкнулся от Самойленко, заученными движениями снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и наставил ствол на Сазонова, который еще только вытаскивал свое оружие из кобуры.

Лицо Сазонова расплывалось перед глазами, но тем не менее Игнат видел его. И на ногах он держался вполне сносно. Больно, тошно, но злость на уголовников и продажных ментов действовала как укол адреналина в сердце.

— Жуков, это вышка! — растерянно захлопал глазами Сазонов.

И руки к Игнату протянул, взывая к его разуму.

— Паскуда продажная! — с трудом, но все же заговорил Игнат.

— Ну зачем же?

— Это Ерогин меня… — Игнат тронул ногой камень, за которым лежал нож.

И кивком указал на кусты, в которых исчез Давид. Ерогин совершил преступление, а его отпустили, разве ж настоящие менты так поступают?

— Ерогин, Ерогин! — закивал Самойленко, приближаясь к Игнату.

Он не взывал к его разуму, он собирался отобрать оружие. Но Игнат навел на него ствол и качнул головой. Он ведь и выстрелить может.

— Ну все, все! — Самойленко остановился, но от намерений своих не отказался.

— Орудие преступления!

Игнат еще раз обратил внимание на нож. И отошел, чтобы Самойленко, поднимая нож, не смог наброситься на него без риска для себя.

— Орудие преступления? — спросил Сазонов.

Игнат кивнул.

— Я возьму?

— На экспертизу.

— Ну конечно! — Сазонов потянулся к ножу, но ни платка у него, ни полиэтиленового пакета.

— На экспертизу! — повторил Игнат.

— А-а, да!

Сазонов стал шарить по карманам, но выйти из положения помог Самойленко. Он вынул из кармана прозрачный полиэтиленовый пакетик.

— Вот, у меня кулек есть!

Он осторожно сунул нож в пакет.

— Спиной ко мне!.. К машине! — скомандовал Игнат.

Не доверял он Сазонову и Самойленко, в город нужно ехать, в РОВД, там экспертиза, там уголовный розыск. Телятников в прокуратуре, но эта сволочь не нужна.

— К машине, к машине! — закивал Самойленко, нехотя поворачиваясь к Игнату спиной.

Не получилось у него вернуть пистолет, а теперь уже поздно.

— Идем, идем! — Сазонов даже показал, где находится машина.

И пошел к ней вместе со своим помощником. Но Игната хватило ненадолго.

Сначала потемнело только перед глазами, а затем он потерял сознание.

* * *

Один браслет наручников на запястье, другой пристегнут к профилю кроватной рамы. А сбежать Игнат уже мог. Переливание крови ему сделали, а раны не самые серьезные, и без больницы как на собаке заживет. Но не сбежать, наручники его держат крепко. На окнах решетки, дверь в палату на замке, в коридоре охрана. А еще следователь пожаловал — с допросом.

Игнат не убивал. И ни в чем не виновен. Но Телятникову об этом говорить бесполезно. У следователя своя версия, и он будет придерживаться ее до упора. Ему даже не надо ничего говорить, у него все на лице написано.

— Вы не отрицаете, что были в доме у Тарасовой, — констатируя факт, сухо сказал Телятников.

Но на наручники глянул с чувством. И одобрением. Не убежит Игнат, не придется гнаться за ним.

— Был.

— Капитан Сазонов пытался вас задержать, вы оказали сопротивление и сбежали.

— Сопротивление я оказал местным уркам, которые каким-то чудесным образом узнали, что в убийстве Тарасовой подозреваюсь я. Странные у вас дела в местной милиции творятся, товарищ младший советник юстиции.

— Пока что товарищ, — усмехнулся Телятников.

— Пока что младший, да?… — тем же ответил ему Игнат.

Наверняка Телятников спал и видел вторую звезду в петлицах. Как же, целую связку из пяти убийств раскрыл!

— Кстати, об уголовниках. Вы отбивались от них ножом?

— На рукоятке остались отпечатки пальцев?

— Нет.

— Тогда с чего вы взяли, что это мой нож?… Ну да, уголовник у вас вершина порядочности и неподкупности, а если убийства и поножовщина, так на это способен только сотрудник милиции.

— Не надо утрировать! — скривился Телятников. — В убийстве обвиняетесь вы, а не кто-то там другой!

— И все-таки почему утверждают, что нож мой? Разве нож не мог оставить сбежавший уголовник?

— Об этом потом… Давайте начнем с самого начала!..

— Об этом сейчас! — отрезал Игнат. — Или я отказываюсь отвечать на вопросы!

— Ну, есть такое подозрение, что нож, найденный на месте преступления, принадлежит вам.

— Навели тень на плетень.

— В драке вам нанесли ножевую рану, но на ноже найдена не ваша кровь.

— А чья?

— Ну что ж, вы сами напросились! — злорадно усмехнулся Телятников.

— Чья кровь?

— Предположительно, гражданки Тарасовой!.. И гражданки Журавлевой.

Игнат шумно выдохнул, закрыл глаза и откинул голову на подушку. Он не мог чувствовать себя счастливым, потому что Лии нет, и послезавтра ее будут хоронить. Но факт, которым Телятников собирался подрезать ему крылья, развязывал ему руки. Причем в прямом смысле. Уже сегодня его могут расконвоировать.

— Что молчите? — усмехнулся Телятников. — Сказать нечего?

— Сказать нечего вам! — Игнат резко открыл глаза. — Чьи отпечатки на ноже? Ерогина?

— Допустим!

— Допустим?! Да нет, вы не допускаете, вы шьете белыми нитками. Меня к делу пришить пытаетесь. А мне пытаетесь пришить чужой нож. Вам так удобно! И по выходным работать не надо!

— При чем здесь выходные?

— Да при том!.. Нож приобщен к делу?

— Приобщен.

— Заключение экспертизы?

— И заключение экспертизы имеется.

— Характер ножевых ранений? Наверняка Журавлева и Тарасова были убиты одним ножом.

— Предположительно, да, — кивнул Телятников.

— Ножом, который я выбил из руки Ерогина.

— Выбили? Из руки Ерогина? — краешком губ усмехнулся следователь.

— Чьи пальчики на ноже?

— Но разве Ерогин не мог подобрать ваш нож?

— Тогда почему он бросил нож?

— Увидел сотрудников милиции, избавился от улики.

— Белые нитки, наглая рыжая морда… — тихо, под нос проговорил Игнат.

— Что?

— Вы хотели с самого начала?

— Э-э… Ну, можно и с начала, — кивнул Телятников, глядя на Игната в ожидании подвоха.

— А если попробовать с чистого листа?

— С чистого