зале своему семейству, дало ей понять, что родовая сила не даст ей того, чего ей так хотелось получить.

А ведь об этом словно завуалировано в разговорах после тренировок, можно сказать намекал Григорий. За своими мечтами и радужными замками, которые она возводила, двигаясь, шаг за шагом к задуманному, она тогда этого не понимала.

Как бы ей сейчас хотелось, чтобы он был рядом с ней. Ведь только он радовался её успехам и язвительно, но по-доброму смеялся над её неудачами.

На их тренировках ни ему, ни ей, не был важен итог, к которому он её вёл. Только его взгляд не поменялся после обретения ей силы. Он остался таким же, как и в первую их встречу, когда она была ущербной девчонкой с бесполезным и опасным для жизни родовым даром.

И вот стоя за дверью, а потом и в комнате, только его выучка и часы бесед и тренировок, давали ей наружную невозмутимость, хоть по её щекам и текли горячие и почему-то скупые слёзы.

Когда она входила в комнату сестры, неосознанно для себя стоило ей начать говорить, как она осознала, что её слова и манера разговора приобрели образ Григория, который словно незримо появился и тут же исчез за её спиной.

— Что я несу? — скривила уголки губ Елена, смотря на раскрасневшуюся сестру. — Всё просто сестра. Я думала, что получив силу, я стану ближе к вам. А в место того, чтобы провести хоть полчаса времени со мной просто как любящие родители, отец и мать сейчас строчат пригласительные письма на бал всем кому только можно, дабы сообщить при приятнейшую новость про мою родовую силу. Оказалось им не я нужна. Им нужно выправлять ситуацию, что в нашем роду больше нет ущербных. Их на меня не хватило даже на пятнадцать минут. Ведь им не я нужна, им нужна моя родовая сила.

И ты хороша. Сразу восприняла меня врагом. Конкуренткой на место главы клана. Обязанной тебе и роду. Словно активом, который теперь должен окупить все твои тягостные затраты. Да после увиденного и услышанного, я даже пальцем не хочу шевелить на благо этого рода.

— Елена! — резко развернулась на внучку пожилая дама, сверкая глазами. — Как ты смеешь, так говорить.

— Я хотя бы говорю, а не молчу как ты бабуль. Ты же ничего не сказала на слова Анастасии. Ты также думаешь. Пусть твои мысли и не настолько прямолинейны и категоричны. Я же для всех вас была словно дорогая, но бесполезная вещь. Которую и не уберёшь и не покажешь. Все уже ничего не скрывают, так и ты бабуль не таись.

— Довольно! — топнула ногой Инна Михайловна, а по комнате прокатился выброс её родовой мощи. — Ты! — указала пальцем на Лену старуха. — Живо в свою комнату. А ты. — Повернулась лицом к Насте пожилая княжна.

— Что я? — Ответила Анастасия суровым взглядом на такой же взгляд старухи. — Разве Ленка, что-то не по делу сказала. Всё по чину бабушка. А то, что ты это вслух не подтверждаешь, роли никакой не играет. Пусть теперь поймет, каково быть полноценной частью рода.

— Частью рода? Да гори этот род синим пламенем! — На эмоциях выкрикнула Елена.

В ту же секунду рука Инны Михайловны рассекла воздух в гневном желании отвесить звонкую пощёчину Елене. Однако Лена не только увернулась от пощечины, но и молниеносно контратаковала, остановив свой кулак в паре сантиметров от верхней губы пожилой женщины.

От случившегося все замерли, давая воцариться в комнате полной тишине.

— Зачем только нас вернули, — медленно убирала кулак от лица бабушки Елена, а на её глазах наворачивались слёзы. — Теперь вы все хотите жизнь краше, чем до этого было. Кого-то под венец, кого-то без суда судили. Правдивы были его слова. Итог не всегда такой, как мы его представляем, и ожидаем.

— О ком ты?! — Схватила резко за руку Инна Михайловна свою внучку, но та играючи вывернулась из её хватки.

— Не трогай меня! — заорала, начиная рыдать Елена, и нанесла удар по валяющемуся рядом с ней стулу, который разлетелся вдребезги от слабого с виду удара, после чего она рванула прочь из комнаты.

Инна Михайловна стояла столбом, смотрела на убегающую девушку, а вот Настя рванула за ней.

— Куда ты? — Схватила она ее, за запястье, нагнав только в длинном коридоре.

— Отсюда подальше. — Голосом на грани истерики выпалила Елена, освобождая свою конечность. — Мне надо побыть одной.

— Не глупи. Куда ты собралась? Если тебе так противно всё это. Просто откажись от права на место. И я постараюсь, всё вернуть, как было.

— Как было, уже не будет. — Рванула Елена, словно ошпаренная к лестнице.

— Оставь её! — Приказным тоном произнесла Инна Михайловна, появляясь в коридоре, когда Настя хотела побежать следом. — Пусть остынет. Сама придёт. Завтра же с самого утра, вы обе отправитесь в родовую усадьбу.

— Но завтра же должен приехать, — непонимающе начала говорить нервным голосом Настя, и перебила сама же себя. — Ты же говорила, я должна присутствовать.

— А теперь не должна. Я сама проведу встречу. — Протянула старуха, и её лицо на секунду приняло змеиные очертания.

Лена выбежала из дома, накинув только пальто, позабыв перчатки и шапку, а по её щекам текли слёзы.

Теперь, когда она была вне родительских стен, она вновь стала сама собой, от чего нахлынувшие чувства, заставляли горячие слёзы бежать по лицу ручьём, а ноги нести её не разбирая дороги.

Дул сильный ветер и поднималась метель, а день отдал свои владения тёмному вечеру.

В снегопаде уличные фонари стали светить куда хуже, а людей на улицах становилось значительно меньше.

Елена сама не заметила, как заплутала на улицах, пока ещё плохо знакомого города, а её волосы слиплись и стали висеть сосульками покрытыми хлопьями снега.

По дороге ездили экипажи, а Лена брела, сама не зная куда, уже совсем не походя на княжну, и только слегка поблёскивающие серьги могли указать на ее возможный статус.

Оказавшись насовсем незнакомых улицах, она поражалась контрасту района, где был их особняк и этим местам, где дома выгладили серо