лис в курятнике. Но за свой поганый язык ты ещё не расплатился. — Нож сверкнул перед глазами полного мужчины, а кончик его языка разделился на две части как у змеи, после чего он был отпущен, а женщина, вытерев платком, лезвие ножа, встала в полный рост. — Все вы! Ещё раз посмеете явиться и ваши никчемные жизни прерваться. Это наша территория и таковой она и останется.

Елена.

В тренировочном зале особняка Полозовых собралось всё семейство.

Родители, как и её старшая сестра, смотрели на молодую девушку с непониманием, зачем она их сюда позвала, и только Инна Михайловна смотрела на внучку с интересом, ожидая дальнейшего развития событий.

— Ну и, — скорчила кислую мину Настя, смотря на сестру. — Чего ты хотела нам всем показать. А то меня уже скоро ждут друзья.

— Да Лен. Что за внезапная просьба собраться тут? — Поправил очки на носу её отец Владимир Николаевич.

Елена расплылась в улыбке, и быстро, насколько могла, сотворила печать, после чего с её рук сорвался воздушный сгусток и устремился в окованный металлом манекен человека.

Секунда и он покачнулся от удара сжатого воздуха, а на Лену смотрели удивлённые глаза её семейства.

— Как? — Резко и чуть с хрипотцой в голосе вырвалось у Анастасии.

— Невероятно. — Протянул её отец, переводя на радостное лицо её матери, которая от увиденного даже прикрыла рот ладонями.

— И в правду. Как? — Склонила голову набок старая женщина, расплываясь в улыбке.

— Я долго тренировалась в базовых медитациях, и у меня получилось обуздать хаос в моих родовых центрах. — Словно заготовленной фразой ответила Елена.

— Моя дорогая, — рванула к девушке её мать и через мгновение заключила её в свои объятья. — Какое же счастье! Надо устроить по этому поводу праздник. Наша дочь обуздала свой недуг.

— Но, но все же говорили что такое невозможно. Вы же сами говорили мне, — Повернулась Анастасия к отцу. — Что этот недуг неизлечим не тренировками ни медициной. Любые попытки тренировок могли разрушить тело.

— Это чудо, — отходил от шока Владимир Николаевич. — И благословение. Теперь все поймут, что наша сила не выродилась.

Инна Михайловна же отошла от своего сына и подошла к Елене и её матери, после чего произнесла:

— Лен, можешь ещё что-то показать?

— Да. — Отстранилась от матери девушка и, применив техники серого круга, быстро стала перемещаться по залу, при этом складывая печати.

Всё, семейство чуть ли не открыв рот, смотрели на то, что показывала им Елена, и только Инна Михайловна цепко следила за каждым движением внучки.

Старая женщина кривила уголки рта, и сжимала и разжимала губы понимая. Уж больно точные и отточенные движения были у Елены. Её тело всё делало свободно и непринуждённо, словно она это проделывала сотни, а то и тысячи раз. Великой радостью было бы даже то, что она могла бы просто медитировать с потоками, не боясь того, что хаос энергий, бушевавший в её теле, разметает всё в клочья.

А тут она не просто оставила позади свой недуг, а научилась серому и стихийному кругу, и при этом идеально контролировала оба центра, пользуясь сразу серым и стихийным проявлением.

Да и её движения. Такому не учат в лицее. Да они были слегка резкими, но это было просто волнение Лены. На деле каждый шаг и перемежение, был идеально поставлен.

Сойдись сейчас в дружеском поединке Лена и Анастасия, то итог был бы предрешён с самого начала. Настя бы проиграла своей младшей сестре.

— Невероятно! — чуть не кричал Владимир под хлопки в ладоши своей жены, когда Елена закончила свой показ сил. — Наша дочь настоящий гений! Идёмте! Надо распорядиться, что сегодня у нас праздник!

Все покидали тренировочный зал. Родители и сестра вышли в открытые двери, а Инна Михайловна чуть замедлилась и посмотрела на идущую последней младшую внучку.

— Никогда бы не подумала, что доживу до этого дня, — улыбнулась доброй искренней улыбкой старуха. — Только надеюсь, что цена за это не непомерно высока.

— Ты о чём? — Растерялась девушка, смотря на бабушку.

— О ком. Знаешь, что хаос родовых энергий при одном неверном шаге убивает своего носителя Елен. Даже если получается его контролировать, а не то, что полностью его подавить.

Таких шагов надо сделать сотни, до того как можно вытворять то, что ты нам показала. Тут нет права на ошибку. Ошибка это смерть. Ну не будем об этом. Сегодня радостный день. И я давненько не видела такую идеальную постановку движений и контроля. Думаю на праздниках можно попробовать поучить наши родовые техники. Теперь их можно передать тебе.

— Правда! Давай! — Чуть не запрыгала от радости Елена.

— Только помни, — внимательно посмотрела Инна в глаза внучке. — Эти техники только для нашей семьи. Это наше наследие, и оно принадлежит не только тебе. А значит, ты не полноправная их хозяйка. Помни это, и пошли, поедим сладкий рулет и отпразднуем.

Григорий и Горлицины.

За два дня до нового года, я одетый с иголочки вылез из экипажа перед трёхэтажным особняком княжеского рода Горлицыных.

На улице шёл пушистый снежок, располагая к новогоднему настроению, а украшенные к празднику фасады особняков только усиливали его.

Ещё даже не дойдя до ворот дома, я был замечен слугой, который открыл мне дверь, и впустил на огороженный двор, после чего повёл меня входной двери. Там он меня оставил, а дальше свой путь я продолжил уже в обществе подобия дворецкого, который и привёл меня в каминный зал, в котором был накрыт маленький столик для чаепития.

Пройдя в просторную комнату с растопленным камином, я вёл свой взгляд по стенам, на которых весели картины и чучела в виде голов диких зверей, а через минуту в дверной проём вошли мужчина и женщина.

Князь и княжна Горлицыны были одеты, словно собирались в светское общество. Мужчина в утеплённый костюм тройка серого цвета, а его супруга в тёмно голубое закрытое платье, которое расходилось слегка пышным подолом к низу.

— Григорий Александрович, — улыбнулся мне хозяин дома, указывая жестом на аккуратное кресло подле столика. — Прошу присаживайтесь. И рассказывайте, что привело вас в наш дом.

— Здравствуйте, и спасибо, — слегка кивнул я головой. — А привела меня сюда моя обязанность как свадебного поручителя князя Ястрина. — Сел я в кресло, смотря,