была настоящая Обри, но она все еще скрывала от меня, что стала прежней. Интересно, подозревал ли старина Дик, что моя девочка любит хорошую драчку и далеко не такая уж непорочная святоша, как кажется. Я готов был поклясться, что этот придурок и понятия об этом не имел.

– Послушай, Мелани. Ты не будешь возражать, если мы сегодня позавтракаем кое-чем, что я принес с собой. Специально приготовил, чтобы порадовать Обри.

– Разумеется, не буду. На здоровье, ешьте все, что хотите. И вообще, поступайте, как считаете нужным.

– Спасибо, Мелани.

Я выбрал самое уютное место – небольшой столик в углу с двумя довольно потрепанными коричневыми кожаными креслами. Придвинув кресла поближе друг к другу, я принялся раскладывать угощение. Обри появилась ровно в девять.

Я встал, когда она приблизилась к столику. В этот первый момент было заметно, что мы оба смущены. Мне хотелось наклониться и поцеловать ее, хотя бы в щеку, но я вовремя заметил, что все ее тело напряжено и она явно нервничает.

– Доброе утро, – кивнул я.

Обри через силу улыбнулась и выдавила из себя:

– Привет.

Я жестом указал на столик за моей спиной.

– Вот, я уже заказал кофе и к тому же принес кое-что нам с тобой на завтрак.

Она села в кресло.

– И что же это такое?

– Это настоящий австралийский завтрак. Я все это принес с собой. Мелани была так добра, что позволила мне эту вольность.

Обри через плечо бросила взгляд туда, где за кассой стояла Мелани, которая вместе с двумя другими девушками с широкими улыбками на лицах откровенно наблюдала за этой сценой. Обри закатила глаза, снова взглянув на меня.

– Можешь мне объяснить, что пытаешься мне скормить?

Я ухмыльнулся. Обри нахмурилась.

– Нам надо установить основные правила игры.

– То есть ты с ходу программируешь меня на их нарушение?

– О чем это ты говоришь?

– Ты же знаешь, если ты устанавливаешь правила, я ничего не могу с собой поделать, и у меня сразу же возникает импульс их нарушить. Что поделаешь, такова моя природа.

– Итак, правило номер один. Никакого нарушения правил.

– Ну, это уж слишком. Получается, если я нарушил правило номер четыре, значит, я нарушил не одно, а два правила. Ты заходишь слишком далеко.

– Я могу уйти.

– Зачем же тебе уходить? Мне больше всего на свете нравится, когда ты заходишь слишком далеко.

– Можешь уйти ты.

– Почему бы нам, наконец, не покормить тебя? Думаю, ты такая раздражительная именно потому, что еще ничего не ела.

– Замечательно. – Она бросила взгляд на еду, разложенную на столе, и облизнулась.

Вот черт! Это будет сложнее вынести, чем я думал.

Я поднял тост, намазанный густой пастой темно-коричневого цвета, чтобы она могла получше рассмотреть его.

– Это называется веджимайт[15]. Австралийцы от него без ума. – Надо сказать, уехав из Австралии, мы с сестрой поняли, что есть некоторые связанные с ней вещи, с которыми невозможно расстаться.

– Выглядит как-то подозрительно….

– Согласен, но только в том случае, если ешь его в чистом виде. А вот если намазать сверху маслом, то эта паста приобретет просто фантастический вкус, голову даю на отсечение.

Я протянул ей маленький кусочек тоста. Она попыталась было взять его пальцами, но я отдернул руку, чтоб она не могла достать.

– Согласно австралийской традиции, веджимайт принято есть из рук. Его обычно предлагают новым друзьям в знак дружбы. – Разумеется, эту часть я полностью выдумал. Однако я пропустил поцелуй в честь встречи, и это упущение надо было чем-то компенсировать.

Она покачала головой, но было видно, что все это ее забавляет.

– Ну, хорошо. – Обри закрыла глаза и открыла рот.

Боже мой. Эта женщина создана мне на погибель. Два года разлуки. И теперь я мог любоваться той, о ком все это время мечтал, а она сидела с закрытыми глазами, словно в ожидании моих ласк, и приоткрытым ртом, накрашенным блестящей помадой. А я-то думал, что тюремное заключение было мне ниспослано судьбой для того, чтобы научиться воздержанности.

В отличие от многих американцев, Обри веджимайт пришелся по вкусу. Руководствуясь каким-то неведомым чутьем, я знал, что так и будет. Мы слопали все угощенье, что я принес, перебрасываясь ничего не значившими репликами, чтобы избежать выяснения отношений. Я знал, что завоевать вновь ее доверие можно, лишь показав, что значит для меня Адель. Мне так хотелось излить Обри душу, ведь откровенность порождает доверие, как учит доктор Фил[16] – американский психолог, писатель, ведущий телевизионной программы «Доктор Фил», где дает советы по проблемам межличностных взаимоотношений и жизненной стратегии). Ток-шоу доктора Фила было рекомендовано для показа обитателям тюрьмы и пользовалось среди них немалой популярностью.

– Когда мы с Адель были маленькими, я очень любил подшучивать над ней, иногда весьма жестоко. То прикручивал ее ночью скотчем к кровати так, что она не могла утром встать. То обматывал пищевой пленкой унитаз, и она писала на пол. Прятался под ее кроватью и ждал, пока она не уляжется спать и не погасит свет, и тогда выскакивал с диким воплем, пугая ее до смерти.

– Какой ужас! А я-то в детстве так жалела, что у меня не было брата.

– Вот таким я был гадом. Но однажды она мне отомстила. – Я протянул Обри последний кусочек тоста, и она покорно приняла его. Должен признаться, я не мог не позлорадствовать по поводу того, что с Диком она наверняка заказывала полезные для здоровья салаты, а мне разрешала пичкать ее вредными углеводами и пустыми калориями.

– И что же она сделала?

– Ей тогда было восемь или, может, девять, а мне – то ли десять, то ли одиннадцать. В тот период я как раз открыл для себя футбол и девчонок. Была одна девочка, которой я интересовался и которая, в свою очередь, интересовалась мной. Звали ее Иззи. Однажды случилось так, что она проходила мимо поля, где шли мои тренировки. Я принялся выпендриваться, жонглируя мячом с помощью то головы, то коленки. На Иззи это явно произвело впечатление. Мне казалось, что я уже привел ее в нужное состояние. Это и было так, пока я не повернулся к ней задом.

– Так что же сотворила Адель?

– Она измазала мои белые футбольные трусы веджимайтом. Это та самая субстанция, которой были намазаны тосты. Надо сказать, трудно придумать более отвратительное зрелище.

Обри расхохоталась.

– Рада, что ты рассказал мне эту историю после того, как мы закончили завтрак.

– После этого инцидента Иззи потеряла ко мне всякий интерес, а ко мне намертво приклеилось прозвище «Чэнс Грязные Штаны».

Мы оба расхохотались.