Суббота прошла при полном отсутствии сторонних звуков.

Наверное, потому что я отключила телефон, оставляя себе возможность побыть наедине со своими мыслями.

Пятница завершилась отвратно. Расстались мы с братьями совсем нехорошо. Вернее, я, конечно, имею в виду Максима. Никита-то что? Он был за рулем, ничего особо не говорил. Да и ясно с ним все. Мы с ним свои отношения определили с самого начала, так что какие к нему претензии? Даже если бы я знала, что это Волк нарочно столкнул меня в пруд, какая разница? Волк есть Волк. Этим все сказано.

А Максим…

«Я больше не буду тебе врать»… Но, видимо, продолжает это делать. Иначе отменил бы спор. Хотя откуда я могу знать наверняка? Может, Макс уже все отменил, но Никита решил мне об этом не говорить? Ну вот просто из-за своей вредной натуры. Типа «волк» – это диагноз. Санитар леса, блин.

Я уже ничего не понимала. Всю субботу раздумывала, но не пришла ни к какому выводу. Воскресенье не добавило ясности.

Я просто хожу по дому, меняя спальню на кухню, и думаю.

Как я и подозревала – игра оказалась мне не по зубам. И отчего-то у меня чувство, что я повторяю это про себя уже в миллионный раз.

Надо собрать волю в кулак, пойти во вторник в офис и поговорить с Максимом открыто. А не поджимать хвост, отсиживаясь дома. Просто взять, зайти в кабинет Максима и выпалить, что все знаю про их спор.

В конце концов, что я теряю? Братьев, которые готовы друг другу перегрызть глотки за часть капитала? И которые готовы на все, лишь бы победить в гнусном соревновании? Эти ребятки уже до драки дошли, так что мое откровение максимум вызовет у блондина желание устроить еще одну разборку. А это я уж как-нибудь переживу.

В лучшем случае Максим во всем сознается, согласится, что был не прав. И захочет продолжить наши отношения, но на этот раз по-честному. Без всяких…

И все-таки я идиотка. Если после всего надеюсь, что Макс может быть искренним в своих намерениях.

А главное, зачем?

Перспектива какая?

В дверь позвонили. Что ж. С момента, как я связалась с Ворошиловыми, это было самое длительное затишье в их исполнении. Кажется, я даже успела соскучиться по ним.

Хотя почему я вообще сразу подумала о Ворошиловых? Макс в командировке, Ник ко мне вообще не лезет. А я, между прочим, пиццу себе заказала.

Я поплелась открывать дверь, прихватив с тумбы кошелек.

– Нет!

Стоило увидеть лицо Никиты, как мне тут же захотелось захлопнуть дверь перед его носом. Хорошо хоть цепочку снимать не стала, так что этот нахал не войдет в квартиру.

– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнула я немного испуганно.

Я настроилась на пиццу. Уже стала привыкать за последние дни, что Ворошилов-старший начал держать дистанцию.

– Приехал предложить поужинать.

– Нет! – повторила я еще раз.

– Почему?!

Кажется, Ворошилов искренне удивился моему категоричному отказу.

– Потому что нет. Я не буду с тобой ужинать.

Я завязываю с братьями. И не впускаю никого из них в свою квартиру. Опять.

– Я принес «Паутинку». – Ник просунул пакет в щель, демонстрируя свою покупку.

– Что ж ты сразу-то не сказал? Тогда конечно! Заходи! – источала я максимально ядовитый сарказм. – А если серьезно, – вернула я строгий тон, – проваливай!

– Что с настроением? – спросил Волк прямо. – Все еще дуешься из-за озера?

Я промолчала, не удостоив ответом дурацкий вопрос.

– Слушай, я просто пришел с предложением перекусить. Вы же с Максимом постоянно куда-то ходите. А сейчас его нет. Я не хотел, чтобы ты голодала или скучала.

– О-о-о… Как мило, – улыбнулась я. – И все равно нет.

Я прислонилась к стенке, чтобы лучше видеть своего начальника.

– Почему? – поинтересовался Волк настойчиво.

– Я, может, и глупая женщина, но я не собираюсь изменять. Даже твоему брату. Особенно за «Паутинку».

Никита закатил глаза.

– Во-первых, это будет лучшая «Паутинка» в твоей жизни, – напомнил Ник. – Во-вторых… Какая измена? Мы же договорились. Я держу себя в руках и вообще ни на что не претендую. Только ужин.

– Во-первых, – сымитировала я интонацию Волка, – то, что мы договорились, еще не значит, что я не жду от тебя подвоха. Во-вторых, измена – это не обязательно давать совать в себя несанкционированный член.

– Несанкционированный… Я тебе уже говорил, что ты мне мозг взрываешь?

– А ты замечал, что постоянно спрашиваешь меня о том, говорил ли ты мне что-то или нет? – вздохнула я устало.

– Могу показать пакет с продуктами. Там нет ничего крепче сока. Тебе не кажется, что подкат с вермишелью и яблочным соком по акции – это как-то не мой уровень?

– Или я своими решениями и поведением опустила планку в твоих глазах? поджала я губы. – Ник, давай не будем. Приятно, что ты обо мне подумал. Но правда, это плохая идея.

– Почему?

А-а-а-аргх! Я застонала в полный голос.

– Потому что… Макс точно будет против, если узнает. И я против. И ты подумай…

– О чем?

– Ну скажем так. К примеру, если бы ты был моим парнем и в мое отсутствие принимал у себя дома женщину, которая пыталась бы затащить тебя в постель. Заботилась бы о твоем самоудовлетворении, одаривая всякими секс-игрушками… – начала я и одновременно попробовала представить себе эту ситуацию. Дикость. А ведь это моя жизнь. – Думаю, я бы в таком случае отрезала тебе яйца. Нет. Я уверена в этом. А после я бы сделала себе из них брелок для ключей. Так что прости. Это просто нечестно по отношению к Максиму. Мы и так постоянно ему врем, и я больше не хочу…

Честно, нечестно… Сложно. Я не образец для подражания. Но хотя бы в этом вопросе надо быть с Максимом откровенной. Если в нашу следующую встречу я планирую объясниться по поводу спора, не хотела бы я рассказывать, что во время его командировки мы устраивали чаепития с Ником.

– А сильно честно, что он отправился в командировку с Самойловой, а тебя оставил здесь?

Я недоуменно взглянула на Ворошилова.

– С какой Самойловой? – спросила я, приподняв одну бровь.

Настроение резко испортилось. Макс ничего не говорил о том, что едет не один. Нет. Он даже вполне четко сказал, что едет один и будет скучать там в полном одиночестве.