Шрифт:
Закладка:
— Вам безразлично, докажут ли мою вину,— со злостью прошептал Киммель,— а в то же время каждым своим шагом, в том числе и тем, что вы сейчас здесь, вы ставите меня под удар.
— Вы меня покрыли, и я не собираюсь вас выдавать.
— Ни за что не скажу. Неужели вы думаете, что вам можно хоть что-то доверить? Даже невиновность других?
— Можно. Невиновность — можно,— Уолтер посмотрел Киммелю прямо в глаза.
— Я невиновен,— сказал Киммель.
Уолтер не поверил, но понял, что сам Киммель успел убедить себя в собственной невиновности. Об этом говорили и высокомерный вид, с каким Киммель выпрямился, и уязвленный вызывающий взгляд, брошенный им на собеседника. Это поразило Уолтера. До него вдруг дошло: ему хочется верить в виновность Киммеля, тогда как логика подсказывает, что тот вполне может быть и невиновным. Последнее приводило Уолтера в ужас.
— И вам это совсем не приходило в голову? — спросил Уолтер.
— Убить жену? — удивленно фыркнул Киммель.— Нет, но вот вам, судя по всему, приходило!
— Не тогда, когда я вырвал заметку,— я сделал это с другой целью. Мне действительно пришло в голову, что вы убили вашу жену. Признаю. Признаюсь и в том, что думал убить свою таким же способом. Но не убил. Вы должны мне поверить.
Уолтер оперся об угол бюро.
— Почему это я должен верить каждому вашему слову?
Уолтер оставил вопрос без ответа.
— Вы вините меня в своих неприятностях? — нетерпеливо спросил Киммель.
— Конечно, нет. Если я виновен, то разве что помыслом.
— Минуточку! — остановил его Киммель и крикнул поверх бюро: — Вы от Уэйнрайта?
Он пошел к двери, где стоял человек со связкой книг на плече. Уолтер опустил глаза и переступил с ноги на ногу, чувствуя безнадежность своих попыток сказать то, что хотел сказать, ощущая бесполезность этой поездки, которая закончится ничем. Он упрямо тянул свое до конца, как дурной актер, которого публика освистала, а режиссер попросил удалиться со сцены, но который продолжает там топтаться, хотя ему и обидно и стыдно. Уолтер собрался с силами для новой попытки, увидев возвращающегося Ким- меля.
У Киммеля в руках были накладные. На одной он расписался, на другой поставил штамп, а подписанную вернул посыльному.
— Вам лучше уйти. Лейтенант Корби может заявиться в любую минуту. Ведь вы этого не хотите?
— Мне нужно сказать еще об одном.
— О чем?
— Я чувствую... я чувствую, что в каком-то смысле мы оба виноваты.
— Еще раз повторяю: я невиновен.
Мучительный разговор вполголоса продолжался своим чередом.
— А вот мне кажется, что виновны,— возразил Уолтер и выпалил: — Я говорил вам, что думал об этом; я мог бы это совершить, если б увидел жену. Но я с ней не встретился, я ее так и не видел.— Он наклонился к Киммелю: — Я обязан вам это сказать, и мне наплевать, что вы об этом подумаете и что подумает полиция, если вы ей сообщите. Понятно? Мы оба виноваты, и в каком-то !смысле я разделяю вашу вину.
Но Уолтер отдавал себе отчет, что только он понимает смысл сказанного, что чаши весов уравновешивает лишь его убежденность в виновности Киммеля, а не сама виновность, которая еще не доказана. Теперь Киммель его внимательно слушал, но, как только это дошло до Уолтера, он застеснялся и оборвал излияния.
— Вы моя вина! — произнес он.
— Заткнитесь! — замахал на него Киммель.
Уолтер понял, что говорит слишком громко. Кроме них в лавке находился еще одни человек.
— Простите,— сокрушенно сказал он.— Пожалуйста, простите.
Киммель по-прежнему раздраженно хмурился. Он оперся о край столешницы массивными ляжками, взял несколько блокнотов и принялся раздраженно бросать их один за другим на стол. У Уолтера возникло ощущение, будто все это он уже видел когда- то. Приподняв брови, Киммель с опаской покосился на дверь и обратился к Уолтеру:
— Я вас понимаю, хотя от этого вы не становитесь мне симпатичней. Вы мне очень не нравитесь.— Киммель помолчал с таким видом, словно ждал, пока его гнев наберет силу.— Я жалею, что вы вообще переступили порог этого магазина! Вам это понятно?
— Конечно, понятно,— ответил Уолтер. Странным образом на душе у него вдруг полегчало.
— А теперь я прошу вас уйти!
— Ухожу.
Уолтер попытался улыбнуться. На прощанье он окинул Ким- меля взглядом — гора горой, стекла очков, как и в тот раз,— непроницаемые кружочки света, подобранный рот выглядит похотливым, но отнюдь не глупым. Уолтер повернулся и быстро пошел к выходу.
Он не замедлял шага, пока не очутился на том самом перекрестке, где колебался — идти или не идти. Там он опять остановился и огляделся с радостным облегчением; на улице чуть-чуть стемнело. Уолтер сунул в рот сигарету и поднес зажигалку. Затяжка показалась ему удивительно душистой и восхитительной на вкус, будто он не курил много дней. Прикусив фильтр, он направился к машине.
Теперь он верил в виновность Киммеля крепче,, чем когда-либо раньше, хотя, перебирая в памяти события этого дня, не мог указать, что именно укрепило его уверенность. Я уже сказал вам, что невиновен, звучал у него в ушах голос Киммеля, в котором звенела правда. Я вас понимаю, хотя от этого вы не становитесь мне симпатичней, вы мне очень не нравитесь... Уолтер шел бодрым шагом. Он чувствовал, что сбросил с плеч тяжкую ношу, хотя какую именно — этого он не смог бы точно сказать. Киммелю не было дела, виновен он или нет! Уолтеру так полегчало, что он не мог поверить, будто это только из-за того, что он сказал Киммелю давившие на него слова, которые тот выслушал без всякого интереса. А с чего, собственно, ему взбрело в голову, что они должны заинтересовать Киммеля? Что это за признание такое — признание в невиновности? Тебя обличает уже одна мысль об убийстве Клары, подумал Уолтер далеко не в первый раз. Одно лишь намерение убить ее для тебя так же губительно, как если б ты исполнил его собственными руками. Уолтер почувствовал, что мысли его выходят из-под контроля, устремляются в никуда, устремляются в опасное русло. А ведь он уже было решил поведать Элли о разговоре с Киммелем! Беседа с Киммелем прошла хорошо, прошла удачно, вот почему он собирался с ней поделиться, а еще потому, что любит ее. Но любит ли? Он припомнил,