Дело остановилось из-за отсутствия наличных денег. Наконец, Нащокин обнадёжил Пушкина известием, что его «знакомый ростовщик обещает ссуду» в 15 000 рублей602. В конце декабря 1831 г. Нащокин прислал поэту весть об окончании дела: «Твои дела Рахманов кончил, векселя получены»603.

Сделка была скреплена записью на подлинном заёмном письме от 3 июля 1830 г. Согласно записи, 24 декабря 1831 г. Жемчужников получил 7500 рублей. Помимо того Пушкин выдал ему новый вексель на 5000 руб. Рахманов, заполучив векселя, держал их несколько месяцев. Лишь 10 апреля 1832 г. ростовщик переслал заёмное письмо Пушкину с пояснением, что письмо «по сие время мне нужно было по расчётам моим с Павлом Воиновичем Нащокиным»604.

На выкуп векселей у Жемчужникова и Догановского было затрачено 15 000 руб. наличными. В январе 1834 г. Нащокин напомнил Пушкину, что тот должен ему «4 тысячи считая проченты»605. Упоминание о процентах указывает на то, что речь шла о занятой у Рахманова сумме. Старые карточные долги были в основном ликвидированы. Пушкин остался должен 5000 руб. Жемчужникову и 6000 руб. И.А. Яковлеву.

Освобождаясь от карточных долгов, Пушкин всё больше запутывался в сетях ростовщиков. Его положение к началу 1832 г. так осложнилось, что он обратился к приятелю по карточной игре Судиенко и просил в виде благодеяния ссудить ему 25 000 рублей606. Судиенко отказал ему.

В «Пиковой даме» поэт описал романтического героя с профилем Наполеона и душою Мефистофиля. Он никогда не брал карты в руки, хотя и был страстным игроком в душе. Случайно узнав тайну трёх карт, он вверил случаю всё своё состояние и проигрался в прах. Повесть произвела большое впечатление в обществе. «Игроки, – записал Пушкин, – понтируют на тройку, семёрку и туза»607. «Пиковая дама», законченная в конце 1833 г., как бы предвосхитила происшествие следующего года, которому суждено было сыграть немалую роль в жизни поэта. Вступая в брак, Пушкин дал зарок не садиться за карточный стол и в течение трёх лет держал слово. После отъезда жены в деревню летом 1834 г. он не устоял против соблазна. Поэт избегал общества профессиональных игроков. Но прилежно посещал салон Николая Михайловича Смирнова и его жены Александры Россет-Смирновой. Хозяин дома был очень богатым помещиком и успел проиграть в карты значительную часть состояния608.

3 июня 1834 г. Пушкин не без гордости записал в дневник: «Вечер у См[ирновых]; играл, выиграл 1200 р.»609 Несколько дней спустя Пушкин повёл крупную игру в Английском клубе. 8 июня он сообщил жене: «Для развлечения вздумал было я в клобе играть, но принужден был остановиться. Игра волнует меня – а желчь не унимается». Поэт остановил игру из-за проигрыша. В том же письме он обещал Наталье не забывать о долге перед детьми: «…а мы Сашке и Машке постараемся оставить кусок хлеба. Не так ли?»610

Однако 28 июня 1834 г. Пушкин со смирением повинился перед Натальей: «Были деньги… – и проиграл их. Но что делать? я так был желчен… Всё Тот виноват, но Бог с ним»611. Какие деньги были у Пушкина? Он только что получил крупный заём от казны – 20 000 рублей. 19 июня Пушкин ещё имел деньги и выслал 1000 рублей Нащокину в счёт долга612. А 28 июня он уведомил жену о том, что проиграл все деньги.

Пушкин не случайно упомянул в письме «Того» (Николая I). Дело в том, что 25 июня он подал прошение об отставке и в состоянии глубокого эмоционального смятения ждал ответа от императора. Напряжение было слишком велико. Предчувствие больших неприятностей не давало покоя613. «Желчь» разыгралась, и поэт оказался за карточным столом. Крупная игра завершилась катастрофой.

В 1834 г. Пушкин, помимо жалованья и литературных заработков, получил заём из казны в 20 000 рублей. Уповая на счастливую карту, поэт делал крупные ставки. К середине 1835 г. он, по собственному признанию, был обременён «долгом чести» в 30 000 руб.614 Эта сумма учитывала старые карточные долги (векселя на 10 000—15 000 руб.) и новые (15 000—20 000). Сумма проигрыша была много большей. До того как играть под векселя, Пушкин проиграл всю наличность.

Июньский проигрыш был одним из самых крупных в жизни поэта. Он положил начало финансовому краху, подорвавшему материальное благополучие семьи.

Поэт пытался спасти положение с помощью чрезвычайных мер. Согласно помете Пушкина на письме Соболевского, «19 июля 1834 заложено на 37 лет 74 души (за удержанием долгу) выдано 13,242 р. Платить процент 900 руб.»615

Если бы поэт не истратил казённую ссуду в 20 000 руб., ему не пришлось бы жертвовать наследственным родовым имением. Заклад кистенёвских мужиков позволил поправить дела, но ненадолго.

Весной 1835 г. Пушкин убедился в том, что без нового казённого займа ему не обойтись. Вновь главная проблема заключалась в том, чтобы, взяв деньги из казны, сохранить положение независимого литератора. Задача оказалась сложной, и поэт избрал замысловатый ход.

В апреле 1835 г. Пушкин решил основать газету с тем, чтобы увеличить свои литературные доходы до 40 000 рублей ежегодно. Царь отказал ему, и тогда поэт написал, что теперь он видит себя «вынужденным прибегнуть к щедротам государя, который теперь является моей единственной надеждой»616. По мысли Пушкина, казна должна была как бы компенсировать ему утрату верного дохода от издания газеты, а именно, предоставить ему заём в 100 000 рублей единовременно. Поэт подкреплял свою просьбу ссылкой на то, что он решил на много лет отказаться от положенного ему жалованья. Заём Пушкин предлагал рассматривать как основной капитал, ежегодные проценты с которого равны были его годовому жалованью. Заём он предполагал погасить в течение 10 лет. Трезво оценивая возможности литературного заработка, Пушкин не предлагал более платить проценты на взятую сумму617. Требуемая сумма должна была покрыть долги поэта (60 000) и обеспечить семью на полтора-два года. Идея единовременного колоссального займа из казны пришла в голову поэту, возможно, после получения им письма от некоего Дурова в апреле-мае 1835 г.618

Брат героини Отечественной войны кавалерист-девицы Дуровой, Василий Дуров был одержим навязчивой идеей заполучить 100 000 рублей. Он поражал Пушкина цинизмом и фантастическими проектами раздобывания денег619. Один из проектов состоял в получении денег из казны. В заметке «О Дурове» Пушкин коснулся его проекта и поставил автору один-единственный вопрос: «Как! безо всякого права?»

Мир воображаемый и мир действительный на какое-то мгновение слились воедино. Находясь во власти миража, поэт закончил письмо к Бенкендорфу, обсуждая с разных сторон вопрос о собственном праве (или отсутствии такового) на заём из казны: «Я сделал это