Он схватил меня за бедра и прижался своим лбом к моему. Тепло от его большого тела окутало меня и проникло в душу.

— Мы вместе, принц, — прошептал Алессио. — Я же сказал тебе, ты мой.

— Хорошо, — я провел руками по его спине. — Тогда мы решаем вместе. Не хотелось бы, чтобы ты был в долгу перед братвой, — кто, блядь, знал, что Николай потребует от Алессио взамен? Убийство Папы Римского? Мирового лидера? Диктатора? — И я должен заботиться об интересах Тео. Он мой друг.

— А что еще я должен был делать? Мне нужно оберегать тебя.

Я хотел вздохнуть. Мне была понятна защитная жилка Алессио, но я не слабак. Кроме того, я был убийцей. Меня вырастили, чтобы управлять империей, и я не боялся Братвы.

И я не собирался жертвовать Алессио и Тео ради собственной безопасности.

— Ты доверяешь мне? — я схватил Алессио за шею. И крепко сжал.

— Конечно, — он обиделся, что я вообще спросил.

— Va bene, (Хорошо) пошли.

Отпустив его, я направился в салон, это не могло ждать. Николай надавил на Алессио... но я собирался надавить в ответ.

Я снял солнцезащитные очки, когда мы вошли в салон. Тео и Николай сидели на диване и тихо разговаривали. Тео поднял глаза при нашем приближении.

— Bello? Все в порядке?

— Мне нужно побыть наедине с Ником.

— Mon grand? — Николай поджал губы, Тео повертел головой между мной и Алессио, а затем на Николая.

— Все в порядке, Лучик. Дай нам минутку, — Николай помог Тео встать на ноги, затем поцеловал его в макушку.

Тео придвинулся ближе ко мне. Я видел, что он волнуется.

— Мне остаться? — тихо спросил он.

— Нет. Мы ненадолго.

Он переключил свое внимание на Алессио.

— И я полагаю, ты тоже останешься.

Алессио кивнул. Тео похлопал его по руке, а затем вышел на палубу один.

— В мой кабинет? — спросил Николай.

— Да, — сказал я. Не хотелось, чтобы Тео подслушал наш разговор.

Николай вышел из салона. Тогда я стал следовать за ним, но Алессио положил руку мне на плечо.

— Что ты делаешь?

Я умел вести переговоры, разбираться с преступниками и бандитами. Поэтому я не волновался.

— Расслабься, убийца. Увидишь.

Мы втроем пробирались по тесным коридорам, отделанным тиковыми панелями и латунными светильниками. Стены украшали современные абстрактные произведения искусства, несомненно, оригинальные, стоящие кучу денег.

Николай подвел нас к закрытой двери, которую он отпер и держал открытой. Я вошел и сразу же опустился на диван у стены. Он прохаживался за своим столом, а Алессио стоял где-то посреди комнаты. Едва закрылась дверь, как она снова открылась, и появился человек Николая. Он завис у выхода, как бы загораживая его, но я не обратил на него внимания. Вместо этого я сосредоточился на своем противнике.

Я сотни раз видел, как это делал мой отец. За последние четыре года я и сам так делал, когда имел дело с опасными людьми. Русские, возможно, и превосходили нас в силе, но итальянцам не было равных в стиле.

Первый ход?

Я сел в центре дивана и скрестил ноги, затем перекинул одну руку через спинку. На мне не было рубашки, так что мои татуировки и различные шрамы расскажут долгую историю без необходимости ее озвучивать.

Второй частью — использование тишины. Поэтому я покрутил солнцезащитными очками и притворился, что я абсолютно спокоен. Никаких забот, никакой угрозы.

Николай постукивал пальцами по деревянному столу, наблюдая за мной. Его лицо напоминало высеченный гранит, холодный и отстраненный. Его взгляд был ледяным и пристальным, как хорошая русская водка. Взгляд человека, привыкшего добиваться своего.

Но я не торопился заговорить. Посмотрим, кто сломается первым.

— Ты — Джулио Раваццани, — сказал он после долгой минуты, и теперь я отчетливо слышал русский акцент в его речи.

— Ты слышал о моей семье? — я постарался, чтобы мой акцент тоже был густым, каждый слог должен был напомнить ему, с кем он имеет дело.

— Я знаю о твоем отце.

— Хорошо. Это сэкономит нам время, — я наклонил голову. — Отец воспитывал меня, чтобы я стал наследником его империи. За восемнадцать лет жизни под его началом я многое повидал. Когда люди лгали, а когда говорили правду. И знаешь, чему еще я научился?

Ник промолчал, и я продолжил.

— Я научился понимать, когда меня пытаются использовать в своих интересах.

На этом я замолчал.

— Allora, (Итак) — сказал я после долгой паузы. — Ты сказал Алессио, что он должен тебе услугу. Это обещание я отменяю. Он тебе ничего не должен.

— Ты так хочешь стать кормом для рыб? — усмехнулся Николай.

— Я не позволю ему согласиться на работу для тебя, не зная деталей. Если ты хочешь нанять его, действуй по надлежащим каналам. Если он согласится, тогда ты заплатишь ему чертову уйму денег за его услуги.

— Эти обещания даны из лучших побуждений, чтобы ты остался жив.

— Ты не убьешь ни одного из нас.

— Я не был бы так уверен в этом, — мягко и с опасными нотками сказал Николай.

— Ты в курсе, что несколько месяцев назад я жил в Малаге? — я сохранил свой тон легким.

— И?

— Пока я там был, то был очень занят. Немного этого, немного того. Capisce? (Понимаешь?)

— И? Какое отношение это имеет ко мне?

— Братва там. Голубев и его люди. Ты их знаешь?

— Да, конечно.

Я так и предполагал. Если Николай был настолько могущественным, как говорил Алессио, он был бы похож на моего отца, с его руками в разных местах по всей Европе.

— Когда я искал партнера, Голубев показался мне ... неприятным. Вместо него я работал с местным жителем Мартиньес.

— Он тоже неприятен, — сухо сказал Николай.

Насколько я понял, Братва и Мартиньес годами боролись за контроль над Малагой и испанским рынком наркотиков. У Мартиньеса были определенные колумбийские связи, которые не доверяли русским. Это позволяло Мартиньесу держать удушающий контроль над товаром. Его высокий спрос и ненасытная жадность — вот что позволило мне продать ему двадцать килограммов.

— Да, но у него есть слабость, которой можно