Шрифт:
Закладка:
Красиво, хотя узор неправильный.
А это имеет значение?
Нет.
— Зачем? — спросил один из солдат.
— Барьер, — тут же ответил Зигфрид. — Что-то типа границы территории секты. Тем самым они показывают владение территорией и как бы сдерживают силы, которым поклоняются. По крайней мере, они в это верят. Такое художество висит по всему лесу вокруг поместья Бруно.
Зигфрид верно заметил, что они будто ограничивают силу хаоса, которое концентрируется в поместье, так как едва мы прошли дальше, сразу почувствовалось давление. Если там, за границами этого места, лес был просто зловещий, то здесь он становился откровенно враждебным.
— Держитесь вместе, — предупредил я. — Ни при каких обстоятельствах не разделяйтесь, никаких на границе видимости. Только вместе, спина к спине.
Теперь я понимал насчёт того, что за тобой будто следят. Даже визоры, голая техника, которая была в меньшей степени подвержена фокусам демонов, нет-нет, да улавливала подозрительные тени и движения на границе видимости. Сложно сказать, заметили нас или нет, но когда ты за деревом видишь фигуру, которая будто выглядывает из-за ствола, а потом она тенью растворяется в воздухе, приятного мало.
Родные ароматы…
За нами следят?
Вас… чувствуют.
Чувствуют?
Ощущают ваше присутствие. Возможно, они уже знают, что вы здесь.
Мы добрались за два часа прямо к назначенному времени. Учитывая, какие заросли порой приходилось проходить, это можно было считать рекордом.
Мы вышли к опушке, оставаясь под кронами деревьев, откуда было видно разрушенное поместье Бруно, которое напоминало в темноте жуткий скелет чудовища. Всё как на фото, высокая трава, которой поросла вся округа, полуразрушенный забор и подъездная дорожка.
Тем сильнее выделялись на фоне всеобщей разрухи новенькие, блестящие на свету ночного неба дорогие люкс-автомобили, которые выстроились перед поместьем на дороге. Словно лишние в этой пугающей картине, машины стояли на оставшейся асфальтированной дороге, не глуша двигатели и не выключая фары.
А вот охраны не было. Визоры видели людей, но то были водители внутри автомобилей. Снаружи же не было ни единой живой души, не считая нашей группы. Будто даже обычные люди не рисковали выходить на улицу.
— Днём это место выглядело более жизнерадостным, — пробормотал Зигфрид. — Разделяемся?
— Надо, — да, я сказал не разделяться, но это касалось людей, не нас. — Группа два, вы остаётесь здесь. Займите дорогу. В случае приближения противника вы предупредите нас и дадите время выйти. Повторюсь, не разделяться. Даже в туалет.
Дождавшись ответа, я выдвинулся вперёд.
Насколько рискованно брать Зигфрида и Грога, которые уже попадали под контроль сознания? Настолько же рискованно, насколько и идти одному. Здесь угадать невозможно, что ждёт нас впереди, а лишние два ствола могут перевернуть ситуацию с ног на голову.
Мы заходили в поместье с противоположной от въезда стороны. Обошли территорию по кругу, после чего зашли на территорию поместья Бруно через разрушенный забор, двигаясь по пояс в высокой траве. Три космодесантника в кружении сил природы, которую было невозможно ни понять, ни обуздать.
Темнота обволакивала, чувство опасности нарастало с каждым шагом, что мы приближались к разрушенному зданию. Людей не было совсем, никакой слежки, никакой охраны, никаких признаков жизни. Это давило ещё сильнее, чем их базы для создания марионеток.
Подходя ближе, я услышал хруст под ногами и опустил взгляд. Под ногами были какие-то детские уже давно выцветшие детские игрушки. Интересно, это осталось от тех, кто здесь жил, или от тех, кого они похищали для своих жертвоприношений?
Мы подошли к стенам поместья и здесь вели себя уже куда осторожнее. Как и предполагалось, внутри за стенами, что каким-то чудом устояли, были горы мусора: кирпичи, металлические балки, бетонные перекрытия, какие-то трубы, проводка. Ни единого намёка, что здесь бывали люди, хотя на стенах ещё остались выцветшие граффити, оставленные, по видимому, теми, кто сюда пришёл до захвата этого места сектой.
Но одно граффити меня заинтересовало. Не знаю, кто его сделал, но явно после того, как здесь обосновались хаосопоклонники.
«Здесь живёт зло».
Ёмко и понятно.
Осторожно зайдя через разрушенную стену и шагая по руинам, мы внимательно осматривались, пока Зигфрид не окликнул меня:
— Слева, три часа.
Там через небольшой дверной проём, видимо, раньше используемый прислугой, чтобы входить-выходить, через груды обломков шла небольшая, но хорошо вытоптанная тропинка. Она вела, кажется, в единственную сохранившуюся комнату, которая была завалена.
А вот и вход.
Медленно мы направились к ней, держа оружие наготове.
Первым заглянула внутрь я.
Пусто. Пыль, грязь, кое-где пробивается трава, но никого и ничего. Это было что-то типа кладовой, судя по полкам, которые стояли у стен или свалились по центру комнаты. Но дальше за ней виднелся дверной проём, проход за которым спускался вниз.
Тихо двигаться в тяжёлой активной броне было невозможно, наши металлические шаги лёгким эхом отдавались в помещении, когда я подошёл к дверному проёму и глянул вниз. На пыльных ступеньках отчётливо виднелась тропинка.
Мы начали спускаться. Шаг за шагом уходили под землю, погружаясь в кромешную тьму, от которой нас защищала активная броня, единственное успокоение и оплот надежды вернуться живыми.
Сразу за лестницей нас встретила металлическая дверь с вентилем. Не заперта, достаточно было лишь толкнуть, чтобы она со скрипом открылась, пропуская нас дальше. Как и говорил тот подонок, первый этаж представлял из себя коридор с боковыми комнатами. Стены покрывала осыпающаяся пластами синяя краска. Под потолком остались лампы, однако ни одна из них не светилась.
Мы шли, приложив приклады к плечу, и заглядывали в каждую из комнат. Везде пусто, везде сплошная разруха. Лишь по мусору, оставшемуся внутри, можно было предположить, что это были жилые помещения и кладовки.
— Слышите? — остановился я у лестницы.
— Как в прошлый раз, — ответил Зигфрид.
Да, но
