— Ну и что? Мне достаточно знать, что ты хороший человек и никогда бы не убил человека просто так, — ответила она твёрдо.

Меня почему-то её слова рассмешили. Я даже не сдержался, нервно рассмеявшись и покачав головой. Это какое-то безумие…

— Хороший человек… — я не мог прекратить смеяться.

— Что в этом смешного? — спросила она недовольно.

— Ты говоришь это солдату империи, о которой ты никогда даже не слышала. Говоришь это старшему лейтенанту Элиадирасу Каллеперу, космодесантнику диверсионно-разведывательной группы «Чёрный кулак». Я стирал с лица земли города и вырезал целые деревни и поселения, пуская под нож от стариков до детей. Я не просто запачкал кровью руки, я умылся в ней с ног до головы. А ты просто повторяешь про хорошего человека, поверив в мою ложь и какую-то свою выдуманную правду, даже не представляя, кому ты это говоришь. Какая же ты дура….

— Прости?

— Я сказал, что ты дура, Катэрия.

Что-то внутри кипело. Злость, какое-то желание сделать больно, и не важно, что это будет за боль — моральная или физическая. Меня злило всё и все. Я сражаюсь, чтобы мир стал чище, и прожил ещё несколько дней, но под конец вижу одно и то же. Кровь и смерть. За каждой победой я вижу только разрушения. Словно повторяющийся круговорот ярости психопата.

— Значит, я дура, — подытожила она. — И что ты хочешь? Чтобы я возненавидела тебя? Чтобы отказалась и забыла?

— Мне плевать, что ты будешь делать.

Катэрия отвернулась. Она направилась к выходу, где задержалась и тихо произнесла:

— Я бы возненавидела тебя за эти слова, но вряд ли у меня получится возненавидеть тебя больше, чем ты ненавидишь себя сам.

И ушла, оставив меня одного.

Хотел бы я сказать, что одного…

— Да ты прямо дипломат, — хмыкнул Тень.

— Катись к чёрту.

— Я-то покачусь, но тебе бы стоило определиться, куда именно ты собираешься катиться.

И вновь исчез.

Я уже не знаю, куда мне скатываться. Кажется, я окончательно потерял ориентиры, где есть добро и где есть зло.

За мной пришла охрана. Вежливо они попросили следовать за ними, после чего довели до лифта, что поднял нас наверх. Вновь коридор, но теперь аккуратный, дорогой, с отделанными деревом стенами. Здесь охраны было в разы больше. Четверо у входа и ещё по человеку каждые десять метров.

Больше всего было у двери, которую передо мной открыли, предлагая войти внутрь.

Помещение представляло из себя небольшой зал с креслами около самого окна. Посередине стол, за которым могло уместиться человек десять. Вдоль стен с картинами небольшие тумбочки. Тут же стояли кресла, кофейные столики и прочая мебель — всё для комфортного созерцания того, что происходило на арене.

Катэрия с Марианеттой, Финисия, Кален и наши дети уже были здесь, дожидаясь меня около дверей. Помимо них, здесь была и свита самого государя. Они все немного расступились, образуя коридор прямиком к Авриалинтию Максидос, который стоял рядом со своей женой в ожидании меня. Едва я поклонился в приветственном поклоне, он произнёс:

— Надо признаться, я под впечатлением, юный Барбинери. Такого зрелища я никак не мог ожидать и, если честно, ставил на победу Тиа Ло, но никак не на твою.

— Надо внимательнее присматриваться к новичкам, — Гарельена Максидос улыбнулась.

— Это точно, — кивнул он, не взглянув на женщину. — Ты силён. Ты очень силён, и я не покривлю душой, если скажу, что горд иметь такого защитника государства Тринианского. Поэтому прими мои поздравления.

К моему удивлению, он протянул руку, и я пожал её.

— Уверен, что тебя ждёт блестящее будущее, и с нетерпением буду ждать того момента, когда ты выберешь свой путь, однако думаю, что тебе не терпится получить награду за первое место. Поэтому, — поднял он голос, — от имени государства Тринианского я, Авриалинтий Максидос, дарую тебе право попросить меня того, что ты хочешь, что не противоречит закону нашего государства. А теперь молви, чего ты хочешь, Грант Барбинери.

А у меня было много желаний, которые я бы хотел озвучить? Да, много. Изначально я хотел попросить целителя, однако было бы неплохо получить разрешение на расширенную личную гвардию. Под этим подразумевалось, что мы сможем закупать больше техники и оружия, а также приобретать то, что было раньше под запретом. Однако…

— Я прошу вас дать нам целителя, — негромко произнёс я.

И, к моему удивлению, он рассмеялся. Громко и чётко низким, слегка лающим смехом.

— Кто бы ни победил из дома, они все просят целителя, — даже не пытался сдержать он улыбки. — Однако, как я говорил, проси того, что не противоречит закону нашего государства.

— Достопочтенный господин Максидос, а это противоречит? — спросил я.

— Да. Те, что у меня есть, на службе у государства Тринианского. А по закону я не имею права увольнять их со службы и против воли отправлять в какую-либо семью. В конце концов, у нас нет рабства.

— Тогда… я прошу иметь беспрепятственный доступ к услугам целителя, достопочтенный господин Максидос. Это ведь не противоречит закону?

— Не противоречит. Но ты хочешь этого? Не усиления семьи? Не разрешений? — уточнил он.

Я взглянул на Катэрию.

— Да, именно это, достопочтенный господин Максидос.

— Что ж… — он даже не раздумывал, будто предполагал такое развитие событий. — Твоё желание услышано. Вы можете обращаться к целителям государства на службе у меня. Они сделают всё, что вы попросите, если это связано с целительством. Что же касается твоего будущего… думаю, об этом разговор можно будет продолжить в другом месте.

Я поклонился. За мной поклонились все мои родственники, после чего мы покинули комнату. Уже по пути к лифту со мной рядом поравнялась Катэрия.

— Ты скажешь, что сделал это не ради нас, но я всё равно скажу тебе спасибо. А ещё что ты