Брать. Брать и эгоистично брать.

Но самое странное это то, с какой легкостью она приняла меня. Она не была ни шокирована, ни напугана, когда многие до нее избегали меня и подвергали остракизму, страх был главным их стимулом.

Но не в ее случае.

Я настолько привык к тому, что другие люди боятся меня, что мне приходится постоянно спрашивать ее, не испугалась ли она, боясь, что наступит момент, когда я стану для нее слишком страшным, и она просто... исчезнет.

Нет, это не обсуждается.

Я буду держать ее рядом, даже если мне придется сражаться с ней, или с Марчелло и целой армией. Я уже практически решил это, когда был в ее комнате, но сегодняшний вечер только укрепил мое решение.

Кроме того, если она помогает мне справляться с приступами, значит, она помогает и другим людям, ведь я больше не буду убивать так много. С моей точки зрения, это беспроигрышная ситуация.

Удовлетворённый своей мыслью, улыбка тянется по моим губам.

— Чему ты улыбаешься? — спрашивает она, глядя на меня с подозрением, скрестив руки на груди... Мои глаза уже идут по другому пути, и мне приходится встряхнуться, чтобы сосредоточиться на дороге.

— Я? — я притворяюсь невинным, но видя, как она надувается, как полные губы требуют моего внимания, я не могу удержаться. — Когда я в следующий раз потеряю контроль, ты снова меня поцелуешь?

Ее глаза расширяются, и она быстро моргает, глядя на меня, как будто не услышала.

— Если потребуется, — пробормотала она, слишком тихо, но это и есть стимул, который мне нужен, чтобы остановиться.

— Что... — она прерывается, когда видит, как я открываю небольшой отсек, беру набор ножей и проверяю каждое лезвие, прежде чем остановиться на одном. Как раз в тот момент, когда я собираюсь порезать себе руку, она останавливает меня, накрывая своей рукой мою в попытке выхватить у меня нож.

— Ты сумасшедший, — бормочет она, с силой отрывая мои пальцы от ножа. — Зачем тебе делать это с собой?

— Чтобы ты могла снова меня поцеловать, — честно отвечаю я.

Она с любопытством смотрит на меня, в то же время забирая все острые предметы и запихивая их обратно в отделение.

— Тебе так понравилось? — спрашивает она, опуская взгляд, когда румянец покрывает ее щеки.

— Это было приятно, — я пожимаю плечами.

Ее глаза тут же устремляются на меня, и по какой-то причине я понимаю, что сказал что-то не то.

— Приятно? — спрашивает она, ее брови взлетают вверх, — приятно, — повторяет она оцепенело.

Я киваю. Может быть, для нее это было не очень приятно? Я не думал об этом. Что, если она сделала это в порыве чувств, а потом пожалела об этом? Что, если ей это не понравилось? Я знаю, что не так уж плохо выгляжу. Бьянка говорила мне, что я мог бы получить ее, если бы не был таким психом. Я не знаю, что именно она имела в виду, но предполагаю, что она сделала мне комплимент.

— Просто приятно? — спрашивает она с недоверием, подчеркивая слово «приятно», как будто оно имеет негативный смысл.

Ааа, понятно.

Должно быть, я оскорбил ее женские чувства.

— Ну, — начинаю я и впервые чувствую себя немного неуверенно, — мне не с чем сравнить, но я знаю, что поцелуи подразумевают немного... больше, — я дарю ей одну из своих очаровательных улыбок. — Мы можем попробовать лучше в следующий раз, — быстро успокаиваю я ее.

Может быть, у меня и нет опыта, но я был свидетелем достаточного количества поцелуев, чтобы знать, что они включают в себя нечто большее, чем просто соприкосновение губ.

Какое-то время Ассизи молчит. Она просто смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я боюсь, что сказал что-то не то. Снова.

— Ты никогда ни с кем раньше не целовался? — спрашивает она, смущаясь.

Я наклоняю голову в сторону, изучая ее. Поскольку это неизведанная тема, то не хочу сказать что-то, что обидит ее или заставит отказаться от мысли поцеловать меня снова. Ощущение ее губ на моих не было похоже ни на что прежде, и я хотел бы воссоздать его. Просто чтобы убедиться, что это не было моим ошибочным восприятием в тот момент.

Наука. Да, это просто наука.

— Это плохо? — говорю я медленно. Мне никогда в жизни не приходилось чувствовать себя таким неуверенным, как будто вся моя жизнь зависит от ее следующих слов.

Она замечает мое недоумение и тут же отвечает.

— Нет, нисколько. Просто удивительно, — ее губы растягиваются в ослепительной улыбке.

Я все еще смотрю на нее, мой рот подражает ее, когда я отвечаю на улыбку.

Ее глаза смягчаются, когда она смотрит на меня и касается своей рукой моей.

— Раз уж мы в одной машине, почему бы тебе не показать мне, что ты имел в виду под словом «больше», — говорит она, и на ее щеках появляется румянец.

Я смотрю на нее с удивлением, в основном потому, что не могу поверить, что она готова сделать это снова. Хотя я не хотел в это верить, в глубине души я был уверен, что первый поцелуй был случайностью, и что она на самом деле не собиралась этого делать.

Потому что кто бы захотел меня поцеловать?

В течение многих лет я мог позволить своему разуму ненадолго задуматься о том, каково это — быть с кем-то, в основном из внутреннего любопытства. Но даже тогда я прекрасно понимал, что у меня слишком много причин, чтобы не сблизиться с другим человеком: сестра-призрак, не слишком приятная репутация и отсутствие самоконтроля. Не говоря уже о том, что не думаю, что когда-либо находил кого-то привлекательным.

И все же, эта женщина передо мной, кажется, перечёркивает все.

Ассизи смотрит на меня из-под ресниц, и я замечаю внезапную застенчивость в ее поведении. Не желая упускать возможность, когда она согласилась, я действую быстро.

Наклонившись к ней, я расстегиваю ремень безопасности, крепко обхватывая ее талию руками и прижимаю ее к себе.

Она пристально смотрит на меня, расставляя ноги по обе стороны моего сиденья и опускаясь на меня. Успокаиваясь от резкого движения, она проводит ладонями по моей груди, их тепло проходит через материал рубашки и проникает в мою