недели? Это что же получается, никакой варан не виноват в том, что Дениса распределили именно в Аввакумово. Его заранее приготовили на заклание, как того жертвенного барашка. Внезапно вспомнилась надпись в дневнике. Это как-то связано? Ладно, не буду забивать башку. Всё равно отсюда что-то узнать будет проблематично. Вот вернусь в Петербург и тогда начну расследование. С княгиней Гнедовой как-то нехорошо получилось, но никакого сострадания я по этому поводу не испытывал.

Выскочив из машины, я сразу же прыгнул на крыльцо, и всё равно успел немного промокнуть под обрушившимся на землю ливнем. Чертыхаясь, вошёл в так называемый приёмный покой. Первое, что мне бросилось в глаза, это сидящие на скамье в коридоре два полицейских. Между ними сидела худая, неопрятная женщина с опухшим лицом. Все трое проводили меня взглядом и смотрели до тех пор, пока я не зашёл в приёмник, захлопнув за собой дверь.

На кушетке сидел мужик, держась рукой за лицо. Рядом с ним с философским видом стоял Саша, бросая окровавленную салфетку в стоящий на полу таз.

— Что тут у нас? — спросил я, делая шаг в сторону кушетки, но тут ко мне метнулась Анечка.

— Денис Викторович, мундир снимите, мы вам халаты приготовили. — И она довольно ловко сняла с меня мундир, я только успел его расстегнуть. И также ловко всунула меня в белый халат, после чего исчезла в своей комнатке, унося с собой мою одежду.

— Так что у нас здесь? — повторил я вопрос, подходя к кушетке.

— Роковая страсть, — произнёс Саша, протягивая мне перчатки. — Там в коридоре Галька Акумова сидит. А этого красавца надо заштопать и туда же, в Тверь. Ну, хоть вздохнём спокойно без этого шалмана. И ведь ничего их не берёт, уродов, — на его добродушном лице я впервые увидел гримасу отвращения.

— Что там за страсти произошли? — я вымыл руки и натянул перчатки. Все движения были доведены в этом теле до автоматизма, и я ему не сопротивлялся. Подойдя к мужику, я негромко произнёс, добавив в голос чуть-чуть демонической сущности. — Руку убрал, и не смей мне мешать, а то я её привяжу.

Мужик вздрогнул и отдёрнул руку, я же склонился над раной. Рана была рваная, шла от виска к носу. Как глаз не задели, когда её наносили, вот в чём вопрос.

— О, мы скучно живём, по сравнению с некоторыми, — протянул Саша, заряжая иглу и протягивая мне иглодержатель. — Если кратко, вот это — сожитель Галькин. Да, Юрчик?

— И что? Ну, живу я с Галькой, твоё какое дело, — огрызнулся Юрчик и зашипел, когда я наложил первый шов. Рана была уже обработана, и Саша даже обезболил, так что мне предстояло только швы наложить. Обезболил фельдшер рану, скорее всего, не из человеколюбия, а, чтобы это чучело не дёргалось, когда я его штопать начну. Саша мог бы и сам справиться, но это было лицо, поэтому правильно сделал, что меня позвал.

— Мне-то вообще до лампочки. Вот только ты, на хрена начал к Дашке приставать, да ещё у Гальки на глазах? — ехидно спросил Саша, протягивая мне второй иглодержатель с заправленной иглой. Пока я накладывал шов, он начал довольно уверенно заряжать первую иглу.

— Я, кажется, понял, что случилось, — протянув иглодержатель с пустой иглой Саше, я забрал у него заряженный. — И чем она его?

— Ножом, — ответил фельдшер. — Правда, и нож был тупой, и Галька ни остротой, ни прямотой не отличается. Вот и получилось, то, что получилось. А полицию и меня Дашка вызвала. Когда из Галькиных лап без половины волос на башке вырвалась. Она же заяву накатала. Как же они мне надоели, кто бы знал, — добавил он, закатив глаза. — Да и не только мне. Сегодня вон, между собой поножовщину устроили, а где гарантия, что потом кто-то невиновный не пострадает? Хорошо, что их сейчас забирают. И плохо, что через две недели вернут обратно.

Он протянул мне иглодержатель, а я принялся задумчиво разглядывать этого Юрчика. Мне нужно тренироваться и развивать силы. В том числе и в кратковременных сделках. К тому же не всегда можно выполнять пожелания в обмен на душу. Как, например, я сделал сам с Мазгамоном. И вот чем эта компания не подопытные кролики? Конечно, экземпляры так себе, особой ценности не представляют, поэтому я их души даже рассматривать не стану для своего личного архива, но для тренировок сойдут. И им хорошо, и для меня практика будет. Тем более что, чем больше сделок, даже таких незначительных, тем быстрее начнут увеличиваться силы, чтобы достичь четвёртого уровня. Он как раз поднимается быстро исключительно на сделках, поэтому не нужно изобретать велосипед, а начинать пользоваться уже готовыми наработками. Получается, у меня есть две недели, чтобы разузнать всё об этой развесёлой компании и самое главное, узнать их адрес. Надо бы в эту Петровку как-то съездить. Там вроде у какого-то Митяя рот болит, вот и посмотрю заодно, что там у него приключилось. И повод будет, и подозрений не вызову.

— Не знаешь, как курицу можно назвать? — спросил я у Саши, накладывая предпоследний шов.

— Курицу? — он удивлённо посмотрел на меня.

— Не спрашивай, — предупредил я его. — Просто скажи, как бы ты назвал эту ревнивую адскую тварь?

— Галькой назовите, — хмыкнул Саша. — В самый раз будет.

— Хм, — я задумался и бросил иглодержатель в лоток. — Я подумаю.

— Да не, Катькой лучше, — пробухтел Юрчик, хотя его особо никто и не спрашивал.

— Какие-то личные ассоциации? — не удержался я от вопроса.

— Не, у меня мать всех куриц так называла, и все как на подбор были: с мерзким характером, склочные, горластые, но неслись хорошо, тут не поспоришь, — пояснил Юрчик.

— Нет, первый вариант мне нравится больше.

С этими словами я отошёл от Юрчика. Смазать антисептиками шов и наложить повязку может и медсестра. Которой здесь нет. Так что, придётся Саше завершать дело.

— Ладно, поеду я домой. Мне ещё шкаф вниз спускать. — Сказал я, выбрасывая перчатки в специальное ведро с дезинфицирующим раствором и направляясь к Анечке за своим мундиром.

Глава 20

Добежав от калитки до крыльца, я промок до нитки. Дождь хлестал сплошной стеной. Ни кота, ни курицы не было видно,