— Камрад Илиан, довожу до вашего сведения, что я боюсь темноты, одиночества и воспоминаний о виденных в тумане тварях. Я боюсь темноты, и ночное одиночество нарушит мой психоэмоциональный фон, так что я не смогу полноценно исполнять свои научно-исследовательские обязанности. Мой телохранитель будет охранять спокойствие моего сна.

— Но ведь ночью здесь не темно и…

— Это не важно. Мое указание вами не обсуждается, можете доложить об этом центуриону Гельмуту. Еще вопросы есть? Если нет, свободны.

Голос Марины, ангельский вначале, к концу фразы зазвенел стальными нотками. Вопросы у Илиана определенно были, но задавать он их не стал — кивнув и не снимая маску благожелательного вида, развернулся и направился прочь.

— Придурок, — проводила его взглядом Марина.

Впервые за весь день девушка позволила себе убрать искусственные интонации и сейчас я услышал ее естественный голос. Похоже, у нее к сигниферу что-то личное.

Но он на самом деле придурок, причем снедаемый злобой. Умный человек намек бы понял и жизнью рисковать не стал, а этот… странный тип, очень странный.

«Миньон», — вдруг раздалось эхо чужого голоса.

Да ладно? Серьезно, прирученный демон? — мысленно обратился я к чужой памяти, но ответа как обычно не получил.

— Подкатывал? — поинтересовался я у Марины, которая так и смотрела сигниферу вслед.

— Пытался, да. Сначала лебезил, потом угрожал. Мерзкий тип, прилипчивый… Ты не боишься?

— Чего? — немного растерялся я.

— Он злопамятный, непременно попытается отомстить.

Да, я конечно жестко затупил, когда «разрешил» центуриону его оставить. Тем более если это прирученный демон, у них с психикой и адекватностью вообще проблемы, все не как у людей.

— Ну, этот хмырь далеко не главная наша проблема, — сказал я, в общем-то, как есть.

— Какая же главная? — закусила губу Марина.

Мы уже вошли в кунг, здесь царит полумрак — в котором зубки ее выглядят неестественно белоснежно, наверняка виниры. Сейчас мода на такие сверкающие голливудские улыбки уходит, все же выглядит вызывающе ненатурально; у других выглядит — у Марины, как по мне, в самый раз, особенно в комплекте с остальной идеальной внешностью. Интересно, а грудь у нее тоже сделана? — бросил я короткий взгляд в расстегнутый до самой границы приличия ворот, где виднелись два стиснутых белоснежной майкой полушария.

— Главная проблема… — вспомнил я, что Марина вопрос задала. — Если бы еще знать, какая главная.

— Мы это сейчас обсудим? — осторожно спросила машина.

— Непременно. Сейчас машину только переставлю и схожу насчет еды узнаю.

— У нас сухие пайки есть и вода, а завтра утром полевая кухня должна приехать.

— Так шашлыками ж пахнет. Или у тебя фигура?

— Не-не, если шашлыки, то с фигурой у меня проблем нет.

Переставил машину и решил вопрос с шашлыками я очень быстро: оказалось, что Виталя, человек уважаемый, озаботился. И похоже именно он для появления шашлыков применил свои таланты наводить суету. Мангалы еще алели углями, мясо жарилось, и мне быстро выделили блюдо с двумя шампурами и овощами, наказав передать привет госпоже Марине. Причем, когда я перебросился парой фраз с Виталей, принимая поднос, увидел несколько одобрительных и заинтересованных взглядов. Похоже, окровавленное лицо сигнифера заметили, оценили и обсудили.

Вон он, шанс на то, чтобы сблизиться с остальными, сломать стену общего отчуждения в коллективе. Но сыграла моя нелюдимость, а также привычка думать после того как: о том, что можно было наладить с товарищами отношения, я подумал только тогда, когда уже поблагодарил Виталю и шагал прочь от мангалов.

Так и получилось, что в жилой прицеп научной группы вернулся я довольно быстро. И когда зашел — без стука, весь в мыслях, взгляду открылся удивительный вид: приспустив комбинезон до колен, Марина — без майки, вытиралась влажной губкой сухого душа.

— Ой, — прикрыв руками грудь, она резко отвернулась.

Что спереди, что сзади, с фигурой действительно никаких проблем — я так и замер с шашлыками в руках. Почувствовав взгляд, поднял глаза. Марина пусть и стояла спиной, но смотрела на меня обернувшись через плечо. Щеки зарумянились, нижняя губа кривовато прикушена — вид у девушки при этом ну очень привлекательный.

Это я неплохо так зашел.

Глава 14

— Прости, завис, глаз не оторвать, — поставив поднос на койку, виновато развел я руками. — На улице подожду, зови как закончишь.

— Хорошо, — услышал я негромкий ответ, уже закрывая за собой дверь.

Минут пять просидел на земле, привалившись к колесу прицепа. Рассматривая гексагоны небесного купола, размышлял о происходящем, периодически — параллельно, вспоминая фигуру Марины.

Вскоре она выглянула и негромко меня позвала. Когда зашел, сидела на лавке, скрестив руки на коленях как прилежная школьница. Молния комбинезона застегнута до самого горла, надо же — похоже, намек, но непонятно на что. На серьезный разговор, наверное — в глазах у девушки затаенный страх. Сейчас она окончательно сбросила дежурную маску спокойствия и собранности, которую носила на людях весь день. Теперь передо мной просто растерянная и буквально до дрожи напуганная девушка. Сюрреализму добавляла нарисованная у нее по линии глаз желтая идентификационная полоса — из-за нее Марина выглядела сошедшей с экрана героиней фантастического фильма.

— Ты же мне расскажешь, что происходит?

Хороший вопрос — мне бы кто рассказал. Я уже в принципе решил, что совсем в загадочность играть с Мариной не буду. Но при этом и раскрывать свой секрет жнеца не собирался, поэтому подготовил вполне рабочую легенду.

— Скорее всего я здесь уже долгое время.

— Скорее всего?

— Основная проблема в том, что я тоже совершенно не понимаю, что происходит. Потерял память. Обрывочно помню, как будто я среди бойцов в тумане, во время атаки Плети…

Судя по тому, как Марина заметно вздрогнула и мгновенно побледнела, похоже она видела Плеть вживую.

— Я был или одним из командиров, или наблюдателем, не знаю. Возник какой-то конфликт и похоже меня пытались убить, потому что пришел в себя я в тумане — с провалами в памяти и некоторыми знаниями об этом мире. Которых вполне хватает, чтобы видеть несоответствия в происходящем с нами со всеми здесь и сейчас.

Марина довольно долго молчала, глядя на меня с беспокойством и скрытым страхом. Видимо думала над вопросом, над его формулировкой, и наконец решилась спросить.

— Ты же не все мне рассказываешь? Просто мне кажется, что у тебя была гораздо более