После того, как в её присутствии медики оказали первую помощь порезанному Нагаеву, у впечатлительной девчонки было время проникнуться всякими мыслями. В том числе и полными пессимизма. Потому что злодея и его окровавленный нож она тоже хорошо рассмотрела. Так как изъятие вещдока происходило в её непосредственном присутствии.

— Они в этом возрасте все, что ли дуры? А, Корнеев? — не стал стесняться в оскорбительных предположениях товарищ Дорохов, — Или это ты такой заразный? — с нескрываемым неодобрением поджал он губы.

— Типун вам на язык, товарищ полковник! — огрызнулся я, предпринимая в это же время титанические усилия, чтобы оторвать от себя, обвившею меня лианой, Лизавету, — Племяшка это моя! Не видите разве, переживает она! По-родственному!

— Ну-ну! — скептически покачал головой изначально, с самого первого дня невзлюбивший меня отец Полины. И потому, не веривший ни одному моему слову. — Я вижу, что по-родственному…

Пришлось карячиться и в квартиру заходить скульптурной композицией, изображающей разнополых сиамских близнецов. Только внутри и только после настоятельной просьбы налить нам с полковником чая, удалось спустить Лизу на пол и побудить её убраться на кухню. Шмыгая носом и оглядываясь, она побрела исполнять незыблимый закон гостеприимства.

— Племянница, говоришь? — задумчиво посмотрел ей вслед Дорохов.

— Из Урюпинска! — подтвердил я и приглашающее указал ему на дверь в гостиную.

Звонок в дверь раздался до того, как на кухне вскипел чайник. Открывать пошел я сам и тоже не поленился заглянуть в глазок. Обошлось без сюрпризов. Очевидно, их лимит на сегодня судьбой был исчерпан. За дверью нетерпеливо переминалась Эльвира Юрьевна.

Я не ожидал от неё той стремительности и прыти, с которой она залетела в квартиру. Скинув друг об дружку свои мягкие туфли на низком каблуке, Клюйко молча ринулась по коридору в сторону сантехнических помещений. Из увиденного я сделал вывод, что плод в её недрах интенсивно развивается и увеличивается в размерах. И, что совсем скоро Эля будет напоминать собой средних размеров батискаф.

Пользуясь выдавщейся мне возможностью, я прошел в комнату Паны и Лизы к платяному шкафу. Где с проворством новобранца первого года службы быстро сменил роскошное дороховское шматьё на скромный мундир лейтенанта советской милиции. Из всего своего гардероба форму я выбрал осознанно. Удостоверения у меня сейчас нет и в чьих руках оно находится в данное время, остаётся только гадать. Поэтому офицерские погоны в какой-то степени его заменят. Да и в любой нехорошей ситуации милицейская форма поможет избежать досадных разночтений с окружающими. Посягать на жизнь и здоровье лейтенанта милиции для злочинцев будет гораздо сложнее и ссыкотнее, чем поднять руку на простого гражданина. Особенно, если этот лейтенант находится в компании с милицейским полковником и двумя вооруженными операми. При таких ресурсах, даже толстомясым водителем Сашей можно легко пренебречь и не брать его в расчет, как чрезмерную боевую единицу.

В зал, к сидящему в кресле Дорохову я вернулся с его вещами. Относительно аккуратно сложенными в стопку.

Я хотел предложить полковнику чего-нибудь выпить, но вовремя вспомнил, что уже давно не держу в доме хмельного. Жаль, глядишь, после коньяку спесь его и убавилась бы. Но, в общем-то, здравые мои мысли развернулись в другую сторону, поскольку в дверях появились Эльвира и Лизавета. Более разумная и менее дёрганая Клюйко ожидаемо несла чайник с кипятком. А в руках темпераментной племянницы был поднос с чашками и всем сопутствующим, включая подаренное нам варенье.

— Эльвира Юрьевна, познакомьтесь, это Валерий Дмитриевич Дорохов! Заместитель начальника УВДТ, — намеренно проявил я инициативу, чтобы Клюйко не сказала чего-то лишнего. И, чтобы она не дала понять злому полкану, что между ней и мной существует неформальная связь. Вероятность невелика и специально она этого, разумеется, делать не будет. Но поди, пойми психику беременной бабы! А для чрезмерно подозрительного полкана вполне хватит какого-то «не такого» взгляда или жеста. Или несвойственной прежней Клюйко заботливости по отношению к милицейскому лейтенанту. Может, и Эльвиру объявить своей родственницей? Заранее? Чтобы не было потом мучительно грустно?

— Мы знакомы, лейтенант, не трудись! — донеслось от кресла, где расположился полковник, — Здравствуйте, Эльвира Юрьевна! Как вам новая работа, освоились уже в столице?

Непривычно плавная Эльвира аккуратно разлила кипяток по чашкам и после этого излишне доброжелательно посмотрела на мою подопечную сироту. Этого короткого взгляда хватило, чтобы та, не вступая в пререкания, поднялась с дивана и направилась на выход из комнаты. Я не переставал удивляться непонятным мне отношениям, установившимися между, мягко говоря, двумя непростыми барышнями.

— Всё хорошо! — спокойно ответила моя старшая из всех подруг, — Ритм жизни, правда,совсем другой, а так всё отлично!

— Сергей, мне с тобой нужно поговорить! — доливая в мою чашку из заварочного чайника и не поднимая на меня глаз, проронила подруга. — Мы на пару минут выйдем, если вы не возражаете! — вежливо известила она Дорохова, сформулировав это как вопрос.

Выгнав из кухни Елизавету, Эльвира плотно прикрыла за ней дверь и подпёрла её спиной изнутри. Чувствуя, что сейчас она начнёт мне объяснять, какой я выдающийся мудак, я решил сыграть на опережение. И сбить её с толку какой-нибудь очередной дебильной шуткой. Прежде у меня это худо-бедно, но как-то получалось. Но когда я поднял на свою подружку глаза, то осёкся. Шутить мне расхотелось.

По щекам железной Эльвиры Юрьевны крупными горошинами катились слёзы. Я сразу понял, что плакать она не умеет совсем. Никогда не видел женщин, плачущих так. Думаю, что и для самой Клюйко это было очень нечастой редкостью. Кольнула малодушная мыслишка. Лишь бы всё происходящее не переросло в истерику. Отогнав её и плюнув на все возможные последствия, я сделал то, что делать было категорически нельзя. Шагнул вперёд и прижал к себе ту, которая в скором времени одарит меня потомством. Моим потомством. В этом у меня сомнений не было. Дело житейское и ничего необычного для меня в этом нет. Просто новый мир перестанет забавлять меня тем, что всё в нём понарошку и, что я в нём случайный гость-прохожий. Когда с удовольствием, а когда и без оного прожигающий жизнь. Чаще всего на кураже и временами делающий это очень нескучно. Однако, сейчас было не все так весело и просто. В голове и подвздошье стало тесно. Вместе с ледяным безразличием появилась тягучая тоска. И я понимал, что это всё из-за Эльвиры. Что-то подобное