— Да. — Она ухватилась за решетку и выгнула спину. — Дааа…

От утреннего, холодного воздуха сильно закашлялась. Опять закружилась голова, и пришлось привалиться к двери подвала. Потом долго пыталась отдышаться. Похоже, все куда серьезней, чем она предполагала. Машинально обтерла мокрый рот и ахнула, увидев красные разводы. Первая мысль: порезалась. Оглядела пальцы и не нашла ни одной царапины. Ноги задрожали от предчувствия беды.

— Слишком все стало хорошо.

А так не бывает. Судьба, эта безжалостная злодейка, всегда все испортит. Чтобы подтвердить страшную догадку поднесла чистую ладонь ко рту и кашлянула. На коже осталась россыпи мелких капелек крови. Мина сползла по двери и шмякнулась на белую тропинку.

— Приехали. Распрягайте…

Дом аптекаря, в котором он жил и работал, стоял в стороне от центра. Идти до него от замка Басту, нужно было около часа. Мороз был приличным и Мина почти бежала. Неизвестно как подействует на неё, целебная настойка, но это путешествие точно подкосит.

Дом был высокий, каменный, богато отделанный мрамором. Раньше Мина частенько приходила сюда, чтобы купить лекарства для дяди, или когда нужно было вызвать аптекаря домой, во время дядюшкиных приступов. В этом доме осела значительная часть их благосостояния. Да и другие горожане хорошо вложились в обстановку холеного особняка. Мало кто не стучал в резную дверь. Больше, за здоровьем, в их городке пойти было не к кому. Он не наглел и за зря, денег не брал, если считал что человеку пришло время уйти, так и объявлял, не пытаясь выманить лишнюю копейку. За это, его еще больше уважали.

Девушку особенно радовало то, что аптекарь был мужчиной ученым и Мину не чурался. Он был абсолютно уверен в её не заразности, но убеждать в этом окружающих особо не старался. Считал ниже своего достоинства бесплатно объяснять что-либо черни. Он вообще мало вникал в жизнь города и обычно в свободное время читал или изучал научные трактаты, а не делился сплетнями. Поэтому в дубовую дверь, покрытую светлым лаком, Мина стучала смело. Открыла горничная, совсем молоденькая девушка, лет, наверное, пятнадцати.

— Мистер Фретеч дома?

Горничная кивнула и проводила её к смотровому кабинету Козуила Фретеча. Оттуда как раз выходила сухонькая женщина, достаточно богато одетая, но с недовольным лицом, пергаментно-желтого цвета.

— Два раза в день, не забудьте. — Говорил её в след лекарь. — И диета!

Женщина мученически закатила глаза и, не прощаясь, пошла к выходу.

— Следующий! — Пропел мистер Фретеч.

Горничная открыла перед ней дверь и оставила одну, поспешив к выходу, чтобы проводить желтую пациентку.

Приемная как всегда сияла чистотой и благоухала парами спиртовых настоек. Лекарь тщательно намыливал руки у медного умывальника. Он был довольно высок и худ, потому что, за всеми своими заботами частенько забывал есть. Несмотря на достойный уважения возраст, Козуил был очень подвижен, подтянут и свеж. Одет он был довольно просто, в светлую тройку и мягкие замшевые тапки. Аккуратно причесанные волосы, светло пшеничного цвета, обрамлял породистое тонкое лицо с выдающимся носом и цепкими, глубоко посаженными глазами. Некоторые пациенты утверждали, что ими аптекарь видит не только болезни, но даже душу. Вот и на Мину, он уставился так внимательно, будто пытался рассмотреть её внутренности.

— Кого я вижу? Мина Бутимер! — Лекарь снял с крючка полотенце и обтер руки. Он не выказал никакого удивления, вызванного её появлением.

— Здравствуйте, господин Фретеч.

— Здравствуй и проходи. — Кивнул он, на застеленную белой простыней кушетку. — Поскольку Тобиаса уже нет с нами, значит, моего внимания потребовало твое здоровье?

— Да. Я простудилась и теперь кашляю.

Аптекарь взял со стола вытянутую трубочку с расширением на конце.

— Давай послушаем твой кашель. Раздевайся.

Мина сняла плащ и расстегнула куртку. Лекаря она совсем не стеснялась, с самого детства, несколько раз в год она становилась его пациенткой. Что поделаешь, крепким здоровьем проклятые не отличались.

— Дыши глубоко и спокойно. — Велел Фретеч, приставив широкий конец лекарского рожка к её спине.

Дерево неприятно холодило кожу, и она непроизвольно передернула плечами. Сделав пару глубоких вдохов, не удержалась и закашлялась, прикрыв рот рукой.

— Кашель сухой или влажный? — Не отрывая ухо, спросил лекарь. Он постоянно переставлял рожок, прослушивая разные участки легких.

— Влажный.

— Мокрота откашливается?

— Откашливается…кровь. — И Мина протянула ему, забрызганную мелкими каплями ладонь.

Мужчина мельком взглянул и продолжил прислушиваться. Потом долго выстукивал её тело пальцами. Слушал пульс, щипал кожу, заглядывал в уши, нос, глаза. Внимательно осмотрел горло. Все молча и сосредоточенно, как будто от результата этого осмотра зависела судьба всего мира. Фретеч всегда относился к своей работе очень обстоятельно, и не смотря на серьезность болезни, осматривал пациента тщательно.

Закончив, опять вымыл руки и уселся за стол. Его глаза вперились в Мину и будто пробуравливали в ней дыру.

— У тебя есть догадки? — Обратился к девушке.

— Только одна.

— Поделишься?

— Болотная чахотка.

Лекарь опустил свои пытливые глаза и покрутил в руках слуховую трубку.

— Верно, Болотная чахотка…

Словно поминальный колокол ударил в её голове, заставив колени подогнуться. Она неаккуратно села на кушетку. Неужели её самые страшные подозрения подтвердились? Внутри проклятого тела поселилась смертельная болезнь?

— И сколько мне осталось? — Тяжело сглотнув комок в горле, спросила Мина.

Нууу. — Потянул мужчина, снова превращаясь из человека, которым стал под влиянием эмоций, в лекаря, ученого которому чужды людские страдания. — Точно сказать не возьмусь. Каждый человек борется по-разному, да и побочные факторы влияют, питание, условия жизни…

— А если примерно. — Она смотрела на него сухими глазами, совсем не показывая той бури, что бушевала сейчас в душе. — Весна, лето, осень, зима?

— Весна… Возможно. Лето? Точно — нет.

То есть она, больше никогда, никогда не попробует сладкую лесную землянику? Никогда не будет загорать под жарким солнцем? И купаться в согретой июльским зноем речке, ей тоже не судьба? Что она могла сказать на это?

— Спасибо. — Мина словно деревянный солдатик поднялась с кушетки. — За правду.

— Пожалуйста, и прости, что она оказалась такой горькой. — Козуилу было действительно жаль эту смелую девочку, которая так упорно боролась за свою жизнь.

Все время их знакомства, как человек он был рад её недолгому счастью, а как лекарь горд за свое правильное лечение. Но все хорошее, когда-нибудь кончается. Вот и время в песочных часах её жизни истекло. Не позднее середины весны бедняжки не станет.

— У меня есть настойки останавливающие приступы кашля и обезболивающие. Они могут значительно облегчить тебе жизнь.

— Я возьму и то и другое. — Мина потянулась за деньгами. — Умереть безболезненно, мне как раз по карману.