— Нет, все хорошо. Ты довольно быстро.

— Да, сейчас все принесут. Я заказал нам рыбу. Оказывается, они делают ее на углях. Хотя я был уверен, что еды здесь нет.

— Спасибо. Сколько я должна?

— Ты что, Кир? — посмотрел на меня тренер, — в кои-то веке я могу тебя угостить?

— Мне неудобно. Это же я хотела поговорить.

— Ну, вот и поговорим. Только сначала поедим, ладно? А то ты какая-то злая пришла, а мы же знаем, чем это может закончится, правда?

Рат, как никто другой знал во что выливается моя ярость, потому что год назад, я чуть не покалечила своего напарника. Он имел неосторожность меня оскорбить, а я в ринге его отметелила. Да так, что Рат меня от него оттаскивал. Хорошо, что тренеру тогда удалось его уговорить не писать заявления на меня. Все-таки я разбила ему нос и наставила синяков.

— Правда, — улыбнулась я.

Минут через десять нам приносят вино, виски и стакан с бокалом. Не знала, что тренер выпивает.

— Кира ты так удивляешься, как будто перед тобой ангел достал сигареты и выпивку.

— Примерно так я и подумала? — смущаюсь и тут же смеюсь я.

Рат улыбается.

— Давай так, мы сейчас оставим за мансардой тренера и подчиненную и один вечер побудем нормальными друзьями, ладно? К слову, я знаю, что ты куришь и не собираюсь тебя за это ругать.

— Да? — удивляюсь я, — но как?

— Видел как-то в твоей сумке, когда ты там, что-то искала.

— Ясно, тогда я тоже не буду удивляться, что ты пьешь виски.

— Договорились.

— А есть чему еще удивляться?

— Смотря, что ты под этим имеешь ввиду?

— Например, жену и троих детей в России?

Рат сначала внимательно смотрит на меня, а потом катиться со смеху, да так заразительно, что тоже подхватываю.

— Кир, а ты выдумщица.

— Что, даже девушки нет?

— А ты с какой целью интересуешься? — продолжает смеяться он.

— Интересно. Ну, не монах же ты.

— Явно, что нет. Была девушка, конечно, — спокойно отвечает парень, — не долго. Да и кто выдержит вечные сборы, поездки и все, что связано с темой спорта. Я ж вообще был не для семьи.

— А сейчас для семьи?

— Не знаю. Мне кажется, надо полюбить сначала, а потом уже думать о том, хочешь ты семью и детей с человеком, не так?

— Согласна.

— Ты сегодня каверзные вопросы задаешь. Такими обычно интересуются для себя или для милой подруги. Ты для кого?

— Я для себя и подруги, — выпаливаю не думая, и мы снова катимся со смеху.

— А если серьезно?

— Мне любопытно. На тебя девчонки часто засматриваются, а ты их в полный игнор. Почему?

— Мне не все нравятся.

— У тебя особый типах? — удивляюсь я.

— Я очень избирательный, — улыбается загадочно.

Первый раз разговариваю с тренером практически на равных.

— А влюблялся, так чтобы прямо крышу сносило?

— Нет, такого не было ни разу. Влюблялся, конечно, но не так чтобы не мог контролировать.

— А ты?

— Нет, — почему-то вру я на откровенность парня, — не люблю бесконтрольную себя. Мне бы с яростью своей справиться, — улыбаюсь.

— Ну что, — поднимает стакан Рат, — за хороший вечер?

— За потрясающий. Спасибо, что согласился увидеться.

Еще минут через 15 нам приносят две большие жареные на углях рыбы. Маленькую ставят мне, большую тренеру.

— Ешь, Кира. Тебе бы массу немного набрать, совсем похудела.

— Да ладно тебе, нормальная я.

— По сравнению с прошлым годом ты скинула. Скоро тебя начнут побеждать на ринге.

— Рат, не включай маму, — смеюсь и выхватываю большой кусок, — мм-м-м, как же вкусно. Спасибо.

Тут же всплывает воспоминание часовой давности, непроизвольно кривляюсь. Бессовестный. Мало того, что столько всего мне наговорил, из себя вывел, еще и поесть не дал. Как будто не мог потерпеть и отложить этот разговор, пока я не поем. С ним вообще невозможно было долго находиться в одном пространстве. Он жутко меня бесил. Поэтому сейчас я с удовольствие налегла на рыбу.

— А с кем ты работаешь сейчас?

— Клиенты из России. Они приезжали заключать контракт три недели назад. Производство вина.

— И как?

— Вымоталась. У меня ж до этого практики не было совсем. Бытовой испанский — это одно, и совсем другое технический.

— Но ты ж справилась?

— А куда деваться. Выбора мне никто не оставил.

— Ну, а клиент как, адекватный?

— Ну, так себе, — увернулась от прямого ответа.

— Понятно. Не хочешь о работе?

— Не хочу. Надоела.

— Тогда выбирай тему.

— Ого, ну если прямо так, то тогда расскажи то, что никому не рассказывал.

— Баш на баш? — Рат сузил глаза и стал похож на хитрющего лиса.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Это же не значит, что я выдам сразу все сокровенное.

Мы делаем еще по большому глотку и снова едим, а потом Рат начинает рассказ.

— Ты ж знаешь, что я в детдоме вырос?

— Ну да, эта информация есть в интернете.

— Да, но никто не знает во сколько я туда попал.

— Погоди, я думала с рождения, нет?

— Нет. Я попал туда в 7 лет. А до этого были 7 лет ада с родителями алкоголиками.

— Что? — ошарашено смотрю на него.

— Да, вернее даже сказать, с матерью алкоголичкой, отца не знал. Только вечных сменяющихся уродов моей матери.

Я шокированная уставилась на Ратмира, а он как будто не замечая моей реакции, продолжает:

— Самое страшное воспоминание — это когда на Пасху мы поехали с ней на кладбище. Люди там в праздник оставляют яйца и конфеты на могилах. Я не ел уже несколько дней, поэтому крашеные яйца были за счастье. Я налопался до тошноты, бегал и прыгал возле могил, пока она помогала людям красить оградки и траву пропалывать. В итоге ей заплатили немного и ближе к обеду она уже достала бутылку. Уселась прямо там, на кладбище, на лавочке у незнакомой могилы ее распивать. Я сидел рядом, пока она была в адеквате, а потом она уснула, а на улице стемнело. Представляешь, ребенку выбираться с кладбища ночью? Да, я пытался ее разбудить, но пьяное чудище спало. А я малявкой пошел через могилы пугаясь и подпрыгивая от любого шороха думая, что это мертвецы из могил встают.

Я в ужасе слушала душераздирающую историю и поверить не могла, что это он про себя.

— И куда ты шел?

— Домой. Но я не знал в какой он стороне. Просто шел. Заблудился и не раз петлял среди одних и тех же могил. Только к утру выбрался к сторожке со сторожем. Тот конечно в