пурпурной каймы на белой тоге они застыли по стойке «смирно» даже под тяжким бременем награбленной добычи. Император остановился у трапа. Позади него у стенки мола расположилась стайка женщин в вуалях; их перепуганный вид вызывал в памяти хор троянских пленниц из трагедии Еврипида. Низко прогудела большая духовая труба, лязгнуло оружие, флаг на мачте спустили. По трапу размашистым, уверенным шагом сошел высокий темноволосый человек, он был крепко сбит, вооружен и настроен решительно.

— Добро пожаловать домой, Постумий, — с улыбкой сказал Император. — Твой приезд отменяет решение Императора навестить тебя…

III. Гнев громовержца

Постумий помедлил. Золотисто-алое перо его шлема колыхалось в полулокте над головой Императора. На широком оливково-смуглом лице появилось недоверчивое выражение.

— Где ты спрятал свои войска?

Император удивленно поднял брови:

— Несколько часовых стоят, как обычно, в саду и, видимо, еще с полдюжины — у туннеля. А ты, Постумий, как я вижу, путешествуешь с внушительной свитой.

Постумий повернулся и отдал своим офицерам несколько коротких распоряжений. Отряд тяжело навьюченных легионеров пробежал по молу и выстроился так, чтобы отрезать Императору единственный путь отступления. Женщины взвыли, потом перешли на монотонные причитания. Император сделал вид, что ничего не заметил, и повел Постумия к своему кораблю. «Амфитрита» продолжала медленно кружиться.

Постумий остановился.

— Мне давно следовало наведаться домой.

В небе снова загромыхало. Император оглянулся на плотный строй солдат, перегородивших мол у туннеля.

— Не меньше сотни, я думаю. Почетный караул в честь Императора?

Постумий фыркнул.

— Можешь считать, что так. Скоро в гавань войдут новые корабли. Их будет достаточно, чтобы обеспечить наше полное единодушие по всем вопросам текущей политики. Но какой подарок судьбы, что я встретил вас обоих на молу!

Мамиллий откашлялся и заговорил высоким срывающимся голосом:

— Постумий, ты ошибся.

— Ба… Мамиллий в военных доспехах.

— Это для красоты. Императором я быть не хочу.

— Вот оно что!

Постумий шагнул к Мамиллию, тот испуганно попятился, наступив на свой плащ. Постумий ткнул ему пальцем в лицо.

— Ты, может быть, и не хочешь. Но он, чтобы ублажить тебя, Адриатическое море ложкой вычерпает.

Лицо Императора покрылось нежным румянцем.

— Ты, Постумий, никогда не искал моего расположения, а потому никогда не страдал без него. Если я выказал недомыслие, наивно полагая, что могу наслаждаться обществом Мамиллия с риском разве что обычного скандала, то я же проявил и мудрость, считая тебя при всех наших расхождениях своим наиболее достойным преемником.

— У меня на этот счет другие сведения.

— Может быть, мы не будем обсуждать на людях наши разногласия?

Постумий пропустил последние слова мимо ушей и выудил из-под нагрудника сложенный лист бумаги.

— Кому: Постумию, законному наследнику и прочая.

От кого: от CIII.

На молу рядом с туннелем идут работы по строительству и переоборудованию боевых кораблей и другой военной техники. Император и досточтимый Мамиллий проявляют большую личную заинтересованность в модернизации корабля под названием «Амфитрита» (бывшая зерновая баржа, в Морском регистре не значится) и метательной машины (регистрационный № VII), которая установлена на молу и наведена на боевые цели в районе открытого моря. Они же проводят крупномасштабные эксперименты по разработке новых методов отравления пищевых продуктов. Досточтимый Мамиллий находится в состоянии крайнего возбуждения и нервической приподнятости…

— Постумий, я клянусь…

Постумий повысил голос:

— «Под видом сочинения стихов он ведет секретную переписку с Императором и некоторыми другими лицами…»

Лицо Мамиллия пылало.

— Оставь в покое мои стихи!

— «Код пока не дешифрован. Передан в XLVI отдел Центрального Разоблачительного Управления; там обнаружили, что его составляют цитаты из Мосха, Эринны, Мимнерма и других, еще не установленных источников. Дешифровка продолжается».

Слезы бессильного гнева катились по щекам Мамиллия.

— Ты — грязная свинья!

— В этой жестокости, Постумий, не было никакой необходимости.

Постумий свернул бумагу и сунул ее за нагрудник.

— Поиграли, Цезарь, и хватит. Пора вводить регентство.

— Он не хочет быть Императором.

Постумий глумливо ухмыльнулся в сторону Мамиллия.

— Он им и не будет.

Доспехи Мамиллия слабо позвякивали. Император положил руку на плечо Постумия.

— Раз уж корабль и метательная машина так тебя беспокоят, я все объясню. Будь справедлив. — Он повернулся к офицерам и сказал, повысив голос: — Грека ко мне.

Постумий кивнул в знак согласия. Все замерли в ожидании. Скоро Фанокл стоял перед ними, растирая затекшие руки.

— Все дело в этом человеке.

— Досточтимый Постумий… я изменяю мир.

— Это у него такая своеобразная манера говорить, Постумий.

— Рабов заменит уголь и железо. Мы соединим самые отдаленные точки земли.

Постумий засмеялся, но от смеха никому веселее не стало.

— И люди будут летать.

Постумий повернулся к офицерам и кивком подозвал одного из них.

— Полковник… почему корабли не входят в гавань?

— Плохая видимость, генерал.

— К черту плохую видимость. Дайте сигнал или пошлите нарочного.

Он снова повернулся к Фаноклу.

— Этот фантастический корабль…

Фанокл всплеснул руками.

— Самое быстроходное судно в мире. Цивилизация — это вопрос коммуникаций. — Он нахмурился, подыскивая слова попроще. — Досточтимый Постумий, ты — солдат. В чем твоя самая большая трудность?

— У меня их нет.

— Ну а если бы были?

— Не дать себя обскакать.

— Ты видишь? Даже война — вопрос коммуникаций. Вспомни хитрости, на которые пустился Ксеркс, пытаясь завоевать Грецию. На «Амфитрите» он переплыл бы Эгейское море за день, даже против ветра.

Дрожащий от страха Мамиллий услужливо вставил:

— Вспомни Гая Юлия Цезаря, Александра Македонского, Рамсеса…

Фанокл склонил голову набок и развел руками, показывая, что нет ничего проще.

— Понимаешь, мой господин, — коммуникации.

Император задумчиво покачал головой:

— Чем они хуже, тем лучше.

Снова проворчал гром. Постумий решительно направился к метательной машине, женщины в испуге съежились. Шум в гавани нарастал.

— А это?

— Пришлось заточить молнию в бочонок. Когда жало о что-нибудь ударится, молния вылетит на свободу. И тогда в земле образуется дымящаяся дыра.

Император сделал знак от злых духов.

— А зачем нужна бабочка?

— Антидетонатор снаряда. Без него снаряд взорвется еще в катапульте. Как только бочонок пролетает какое-то расстояние, бабочка отлетает.

— Ну а если он упадет на городскую стену, то и вместо нее будет дымящаяся дыра?

— Да, Цезарь.

— А если на армию?

— Можно и на армию, надо только найти подходящий бочонок.

Постумий внимательно разглядывал Фанокла.

— Ты только одну такую штуковину сделал?

— Да, мой господин.

— Даже не знаю, сразу удавить тебя или употребить на что-нибудь другое.

— Меня удавить?

Неожиданно гавань взревела так, что далее не обращать на это внимания стало невозможно.

Все одновременно повернулись.

«Амфитрита» — поняли они сразу. Она все вращалась и вращалась вокруг своего якоря в центре гавани, и