Ну что тебе сказать, съездила я сегодня к Лене. Теперь могу с чистой совестью рассказывать: когда я в последний раз была в Кащенко...

Что они говорят? Они много чего говорят. Во-первых, говорят, диссоциативное расстройство. Раздвоение личности, по-нашему. Во-вторых, говорят, что ни фига не диссоциативное расстройство, а какая-то там истерия. Вроде как она сама всё выдумала, чтобы уходить от ответственности. Я у врача спрашиваю: а диссоциативное расстройство разве не выдумка? Ну ведь всё, что в голове происходит, это же более или менее выдумка...

А врач мне рассказал, что выдумка — это то, за что мозгу стыдно. Они вообще такие молодцы, эти психиатры. У них кроме галаперидола и инсулиновой комы есть еще пентонал натрия. Ты в курсе, да? А я только сегодня узнала. Вот они считают, что если сделать Леночке укол пентонала натрия — это такая сыворотка правды, как я поняла, какие-то барбитураты натрия или лития, что-то такое, — и она начнет всю правду рассказывать, то не окажется у нее никакого диссоциативного расстройства.

А если у человека раздвоение личности, так он и на детекторе лжи показывает раздвоение личности.

Не знаю, у меня такое впечатление, что врачи к раздвоению личности относятся как к Господу Богу: вроде как существует, а никто не видел. Говорят, только в Голливуде иногда встречается.

Мне вообще много интересного рассказали. Про ненормальных.

Вот, например, параноик считает окружающий мир опасным, угрожающим его бытию. Потому что у него в детстве как-то неправильно сформировались психологические защиты.

А у меня защиты сформировались правильно: я считаю мир дружелюбным и безопасным, Верховные Существа, обитающие в нем, приветливы и безобидны, а люди просто солнышки ходячие.

Ну вот, а теперь давайте включим новости и вместе с почтенной комиссией из трех профессоров решим, кто из нас более адекватен...

Для шизофреника реальность — злобный преследователь, угрожающий уничтожением. И он прав.

Мы, нормальные и здоровые, держимся за руки и громко распеваем веселые песенки, в то время как в двух шагах от нас рушатся дома и судьбы, а реальность, которую мы считаем милой и доброй, то и дело выдергивает из нашего круга новую жертву. И мы на секунду замолкаем, но хруст костей на милых и добрых зубах настолько невыносим, что лучше уж зажмуриться, на ощупь дотянуться до другой руки и запеть громче прежнего. Чужая рука не заменит ту единственную и неповторимую, которой больше нет, но она лучше, чем пустота. Во всяком случае, на первый взгляд. А второго не будет, не до того, времени нет, а то ведь, не дай бог, отстанешь от мелодии, не попадешь в ритм... А там, того и гляди, совсем остановишься, раскроешь глаза и выпадешь из круга на землю, дико визжа и зажимая уши ладошками. И тогда твои соседи поглядят на свои опустевшие руки, потом переведут на тебя недоумевающий взгляд и вызовут санитаров.

А мне ее совершенно не жаль. Чего вы на меня так смотрите? Ну да, конечно, я черствая и бездуховная, а вы теперь удивляетесь, как я к вам в семью затесалась? Для равновесия, дорогие мои, для равновесия. Других причин я и сама не вижу. Чтобы мир не рухнул от этого вашего фамильного благородства. Я бы на месте мира давно уже рухнула, а если он этого не делает, так исключительно благодаря мне.

Нет, я не шучу, и с ума я тоже не сошла. А это единственная причина, чтобы не шутить? С ума сойти? Тогда я Лену очень хорошо понимаю. У меня ваши шутки знаете где сидят?

Конечно, я смеюсь, а куда деваться? Вы же и мертвого рассмешите. Вот мне интересно, Юлька, ты на кладбище тоже шутила? И Олег что, не ожил? Меня всегда поражала его сила воли, честное слово

Я прекрати?! Во-первых, если бы я могла прекратить, я бы и не начинала. А во-вторых, почему это вам можно, а мне нельзя?

Я в детстве когда-то ходила на курсы английского. И нам дали фразу переводить — до сих пор забыть не могу. «К тому времени как мы зашли в комнату, они уже три часа шутили». Я ржала так, что меня выгнали из класса. А теперь у меня такие суровые будни: когда ни приду домой, там уже минимум три часа как шутят.

Вот ты прыгаешь вокруг Леночки, а она мне, между прочим, рассказала, что убила Олега.

Конечно бред. Я знаю, что бред. Более того, я на всякий случай поговорила с врачами, и они подтвердили, что это бред. Лена в этот день лежала на кровати, очень крепко привязанная. Так что выйти на полчасика прогуляться она ну никак не могла.

Но меня вот что беспокоит: у нее раньше никакого бреда не было...

Ладно, Юлька, прости. Я сначала не хотела тебе говорить, а потом подумала, что надо сказать. Ну а тут вы со своими шутками идиотскими...

Не шикай на меня, конечно идиотскими.

Всё, я за хлебом ушла. А вы тут не смейте без меня шутить. А то без обеда оставлю. Если хоть кусочек шутки найду — не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Господи, ну до чего же я легкомысленная! Как мне в голову взбрело от тебя рожать ребенка? Втроем вы ж меня совсем со свету сживёте... Не буду рожать, ну его на фиг, такой риск колоссальный. Позвони маме, скажи — я передумала. Я лучше когда-нибудь потом рожу. От кого-нибудь серьезного.

Да, умру от скуки, ну и что? Зато ребенок останется в надежных руках

Можешь мне ничего не отвечать, я все равно тебя уже не слышу. Эта шапка — просто счастье, без нее я бы в этой семье и дня не продержалась. А так — замечательно. Привяжу себя к мачте, натяну на уши шапку, и шутите, сколько вашим нежным и трепетным душам угодно.

Не запирайте, я вернусь через десять минут.