— Спроси у него что-либо из сего списка, — я кивнул на бумаги. — Я ему запретил слышать и видеть, когда писал, потому он не в курсе о содержимом. Коли ответа внятного не даст — то Мазепа.

Пётр нехорошо усмехнулся.

— Вижу, готовился ты заранее, — произнёс он. — Я б на твоём месте тоже долго обдумывал, что написать и сказать. А точно ли ты не из ада выполз, чтоб ум мой смутить да по пути ложному направить?

— Это одному Господу и ведомо, государь… — вздохнул я.

…Допрос завершился далеко за полночь: когда меня, скисшего и хватавшегося за сердце, «с великим бережением» препроводили в отведенные апартаменты, в приёмной было пусто и тихо. Все разошлись. Один Пётр остался в кабинете и, насколько я мог видеть, собирался работать. Ему можно, он почти вдвое меня, нынешнего, моложе… Надеюсь, хуже я не сделал. Но всё теперь зависит от того, как именно Пётр собирается обходить те «рифы», которые я ему обозначил.

Да уж, помощников я «набирать в штат» не стал. А вот союзник у меня уже есть. И я на полном серьёзе рассчитываю заполучить ещё одного, причём такого, о котором мой оппонент по «игре» и подумать не сможет, что он станет играть за мою команду. Итак, завтра включу всё мазепино обаяние и наведаюсь с визитом к…Карлуше. Он тоже здесь. И тоже знает, что я, скажем так, не местный. Надеюсь, ему будет крайне интересно узнать о некоторых фактах из своей яркой, но печально завершившейся биографии.

А когда за твою команду играют два монарха, обладающие немалой властью и силой — это, знаете ли, не просто лестно, а ещё и очень полезно для самочувствия. В моей ситуации чем сильнее союзник, тем лучше. Правда, делать основную ставку на Карла — занятие так себе. Слишком уж он импульсивен и подвержен разным суевериям. Но сейчас — именно сейчас — пока он в плену и с ним договариваются о выкупе, вести себя швед будет очень предсказуемо. На то и расчёт.

Игра… Всё шло потихонечку, и тут он объявился, мой оппонент. И откуда же он вылез… Хотя, «откуда» — вопрос риторический. Как говорил незабвенный Шерлок Холмс: «Я борюсь со злом по мере моих скромных сил и возможностей, но восставать против самого прародителя зла будет, пожалуй, чересчур самонадеянно с моей стороны». Потому есть определённые сомнения в том, что мой оппонент столь высокого ранга. Сам «прародитель зла» не стал бы опускаться до меня, ничтожного. А значит, у меня в этой игре есть неплохие шансы. Ведь не будь их, другой игрок не влез бы самолично, чтобы морочить мне голову.

Стало быть, моя стратегия «тысячи малых шагов» не должна особенно меняться. И я не должен истерично метаться, как это сделал Мазепа, когда узнал, что в Батурин едет Меншиков. Моим девизом должна стать фраза из анекдота: «Мы спокойно спустимся с горы…» — и далее по сценарию… И кстати, Данилыч собирается мне мою долю отдавать, или как? Спрошу завтра утречком, уговор есть уговор, а мне сейчас могут понадобиться деньги, причём в большом количестве.

Глава 27

Взгляд со стороны.

Всё изменилось.

Ждали победы шведской армии и готовились вовремя засвидетельствовать Карлу своё почтение, чтобы получить бонусы от его успеха при дележе России. У огромного пирога и куски соответствующие. Но пришлось свидетельствовать своё почтение русскому царю. И при этом гадать, много ли останется от Швеции после Полтавы.

Европа давно не видела баталий, которые заканчивались бы таким тотальным разгромом: армии у шведов практически не осталось. Оккупационный корпус в Польше? Я вас умоляю. Если — вернее, когда — восстановленный Северный союз развернёт войска в ту сторону, можно считать дни до того, как Станислав Лещинский потеряет подаренную шведами корону.

Всё, на что могут рассчитывать «львы севера» — это флот. И здесь ключевым игроком может стать Дания. Потому в Копенгаген потянулись эмиссары из Лондона, Версаля и Вены. Но посланцы из главной стройки России — Петербурга — были там прежде всех…

1

Когда Пётр курил, я старался не слишком явно показывать, что запах крепкого матросского табака мне не слишком по нраву. А надёжа-государь никогда не обращал внимания на неудобства, которые причиняли его привычки окружающим. Что поделаешь, особенности эпохи: если ты не монарх, терпи.

— Так говоришь, время твоё на исходе? — вопрошал Пётр, выпуская клубы дыма. — Что ж тогда цедишь сведения по капле?

— Хуже бы теми сведениями не наделать, государь, — ответил я, пожимая плечами. — Да и я не всезнайка.

— Всеведущ лишь Господь, — хмыкнул царь. — А сам не боишься, что на Его суд вместе с Мазепой отправишься?

— Нет, государь, не боюсь. Поначалу боялся, сейчас уже смотрю на ситуацию как философ и понимаю, что чувствуют старики.

— Сколь тебе лет, Георгий?

— Мы с тобой должны быть одного возраста, Пётр Алексеевич.

— Занятно было бы очутиться в шкуре старца. Ну да ладно, придёт время — сам состарюсь, погляжу, всё ли так, как ты сказал. И за всё, что ты рассказал, спасибо. Ныне к южному походу тщательнее готовиться станем. Да и прочее тоже иным может стать, ежели мы всё учтём… Скажи, может, пожелал бы ты передать булаву гетманскую достойному полковнику, а сам у меня канцлером — как у вас говорят, генеральным писарем — стать? Хитёр ты, Георгий, а мне таковые надобны.

— Лестное предложение, — я кашлянул в кулак. — С теми знаниями я и правда мог бы быть тебе полезен. Но надолго ли? Пока в дела вникну, глядишь, уже и в домовину пора. Хотя, если датский посланник уже здесь, могу его на себя взять. Командор Юст Юль, если не ошибаюсь? Знатно он насочинял про Петербург, будто там сто тыщ народу уже померло.

— Были б у меня там сто тыщ народу, город бы уже стоял, — хмыкнул Пётр. Трубка прогорела и он, за отсутствием на столе пепельницы, выколачивал пепел в тарелку. — Сочинитель хренов… Добро, я его к тебе направлю… А ныне о главном поговорить с тобой желаю: о Малороссии.

— Слишком долго она была под католиками, чтоб этот менталитет отсюда так скоро выветрился, — я снова пожал плечами. — Народ-то православный и к