сделаю всё от меня возможное, чтобы она и дальше двигалась также уверенно. А вот ты и тебе подобные… Знаешь, чем такие как ты опасны? Не тем, что можете убить, нет… Вы опасны тем, что разлагаете неокрепшие детские умы под видом псевдогероического антуража борцов с системой. Тем, что презираете свою страну и пытаетесь переписать её историю в худшую сторону. Тем, что пытаетесь принизить Россию и русский народ, сделать из наших людей своего рода отверженных, вынужденных стыдиться собственной истории и чувствовать себя всегда и во всём виноватыми. От вас появляются мальчики Коли из Нового Уренгоя, которые, выступая в Бундестаге, рассказывают о бедных и безвинно убитых немецких солдатах, об их неимоверных страданиях на русской земле. А я… Я хочу, чтобы мои сограждане были советскими людьми и стреляли в левую мишень.

Вишневский что-то попытался сказать, но вместо слов из его рта донеслись нечленораздельные звуки, а после показалась белая пена. Он обмяк на стуле, его голова бессильно упала на грудь. На пиджак закапали белые хлопья.

Вот и кончилось пребывание одного из попаданцев моего времени в СССР времен застоя. Так, тихо и без криков ушел из жизни тот, кто хотел разрушить Союз раньше срока.

Я проверил пульс сидящего на стуле. Сердце не стучало. Вишневский был мертв.

Ну что же, пришло время подготовиться к тому, что вскоре придет посланец за водкой. Я весь обратился в слух, а сам начал обыскивать дом. Мало ли что тут можно было найти – пароли, явки, секретные данные?

На полатях среди тряпья лежал новенький дипломат. Он даже не был поцарапан, что намекало на бережное хранение. Его возраст подчеркивали помутневшие застежки, но вот углы не были стесаны и на алюминиевых полосках не видно характерных царапин.

Что же, его обязательно надо прихватить. Как только я потянул за ручку, то за ним двинулась какая-то тряпка, лежащая чуть в стороне. Я замер…

Растяжки ставили ещё со времен мамонта, так что и тут могла таиться ловушка. Аккуратно я поднял тряпку и под ней обнаружил натянутую леску. Ещё бы пару сантиметров, и я мог бы отправиться составлять компанию Вишневскому в его походе на небеса. Пришлось оставить намерение вытащить дипломат.

Со стула я бы не смог обезвредить растяжку, поэтому пришлось придвинуть стол. Чуть сдвинул на край остатки пиршества, ставшей Вишневскому последней трапезой. Поставив на стол стул и чуть пошатав всю эту непривычную конструкцию, я пришел к выводу, что если не дергаться и не танцевать гопака, то вполне выдержит.

Дальше началось действо разминирования. Эх, не раз я в своей жизни обезвреживал похожие растяжки, но впервые руки дрожали так сильно.

Как бы не допустить ошибки, слегка переволновавшись или поддавшись влиянию яда. Что ни говорил бы я про антидот, но эта пакость ещё не скоро из меня выйдет. Придется брать во внимание и её…

Я аккуратно убрал тряпки, обнажая спрятанную гранату. Вот и она, мерзкая груша, которую нельзя скушать…

Пару раз вздохнул, выдохнул и приступил к деактивации. Аккуратно обжал гранату ладонью, блокируя спусковой рычаг запала. Теперь даже если чека вылетит, то граната не взорвется.

Дальше я чуть сдвинул гранату в сторону натяжения, чтобы его ослабить. Сам дипломат пока трогать не стал – вдруг моё усилие рвануло бы чеку из гнезда?

Неожиданно для себя заметил зависшую на брови каплю пота. Совсем как ну Вишневского недавно… Неужели это яд начал выходить? Да нет, никаких иных ощущений кроме предсказанного легкого головокружения и озноба я не заметил.

Не могли же Вягилев и Зинчуков осознанно послать меня на смерть, предложив «обмылок» яда и дав плацебо вместо антидота?

Вот с такими мыслями я и развел в стороны усики шплинта, удерживающего чеку. Дальше уже можно было выдохнуть и перерезать леску тем же ножом, каким Вишневский освободил от веревки.

Я забрал «уснувшую» гранату с полатей и аккуратно стянул дипломат. Никаких больше «сюрпризов» не было.

Сколько прошло времени? Должно быть не меньше получаса с той поры, как ушел посланец.

Когда он вернется? Да вот хрен его знает.

Я повертел гранату в руке. Взглянул на опустившего голову Вишневского. Что же, если граната должна была взорваться, то почему бы не предоставить ей такой шанс?

Леску я нашел на тех же полатях, её незатейливо оставили возле гранаты. Металлическая «груша» прекрасно улеглась во внутреннем кармане попаданца из моего времени. Обрезанную леску я наживил новой и аккуратно протянул до двери. Привязал к ручке. Тонкая нить поблескивала при тусклом свете лампы под потолком.

Выйти же я решил огородами. Так меньше шансов встретить посланца и меньше шансов попасть на глаза местным жителям. Содрать с заднего окна ткань и открыть окно в задней комнате было делом пары минут.

Перед уходом я тщательно протер все поверхности, каких мог касаться пальцами. Оделся и полез в наметенные сугробы, придерживая дипломат. На дворе уже был глухой вечер. Скрытая тучами луна стала моим подельником.

Я огляделся. Высотных зданий поблизости не было. Виднелась темная полоса леса на севере. Низенькие избушки стояли вразнобой. В некоторых окнах горели огни. А вот фонарей на столбах не видать, что не могло не радовать.

Позади дома, в котором умер Вишневский, находился участок величиной с половину баскетбольного поля. На нем росли три дерева у левой стороны забора и кустарники у правой. Чтобы не путаться в переплетении колючих прутьев, я направился влево.

В морозном воздухе пахло свежестью снега с горьковатым привкусом сгоревших дров. Я приблизился к забору из горбыля. Да, на снегу остались следы, но плевать – когда приедет милиция и начнется расследование по делу о прогремевшем взрыве, я уже буду далеко.

По крайней мере, я так рассчитывал.

В деревне было тихо. Только где-то на окраине лениво брехали две собаки. Я пробрался по забору, осторожно перелез через него и оказался на протоптанной между домами тропинке, которая вела на параллельную улицу. Что же, натянуть повыше воротник, опустить уши на шапке и можно идти.

Слегка поплутав по деревне, я вышел к дому, возле которого стоял «ГАЗ М-72». Дорожка у дома была расчищена, сама «Победа» не занесена снегом. Значит, на ходу и, судя по внешнему виду, хозяин ухаживает за машиной. Наверное, какой-нибудь научный сотрудник примчал с работы и оставил во дворе, чтобы завтра снова отправиться в путь.

Что же, мне это пригодится. Вскрыть машину, взломать панель и соединить провода было делом нескольких минут. Я больше оглядывался и смотрел, чтобы никто не пошел. Не хватало мне