— О, хорошо, что хоть вас я нашла! — обрадовалась та. — Дело в том, что звонили из туристического агентства, на сегодняшний вечер у мадам Голубевой был забронирован билет на поезд.

— Но она же…

— Разумеется. Но я не могу ничего решать, я в данном случае — лицо постороннее.

— Да я, пожалуй, тоже…

Ксении хотелось поскорее отойти от хозяйки, а то она слишком подозрительно смотрит на сумку, в которой чуть шевельнулся Гастон. На ее счастье, в холле появился адвокат Лозовский.

— Вот кто мне нужен! — обрадовалась хозяйка. — Только… господи, никак не могу его имя выговорить…

— Збигнев Конрадович! — крикнула Ксения.

— Дамы… — адвокат приподнял воображаемую шляпу, — чем могу быть полезен?

И Ксения, уходя, успела услышать про бронь билета и про то, что в гостиницу пришло письмо от Голубевой А. И. с уведомлением вскрыть его только после ее отъезда.

Ксения насторожилась. Что еще придумала покойная старушенция?

В номере она выпустила Гастона и дала ему попить из раковины, после чего грустный пес улегся на кровать и задремал. А Ксении позвонил адвокат Лозовский и официальным тоном уведомил ее, что выполняет волю покойной мадам Голубевой, а именно: завтра утром собирает всех людей, так или иначе связанных с его почившей клиенткой, чтобы зачитать им письмо, которое она прислала. Встречу назначили в той же гостиной в одиннадцать часов утра.

Зная любовь своего заказчика к дешевым эффектам, Ксения ожидала, что ее, к примеру, похитят из душевой кабинки или же среди ночи кто-то войдет в номер. Но ничего не случилось, очевидно, в организации, что заказала ей работу, царила некоторая растерянность из-за покушения на связного.

Внимая страдальческому взгляду Гастона, Ксения позвонила в больницу, но там отказались давать какие-либо сведения до утра.

Ночь прошла относительно спокойно, если не считать того, что Ксения безуспешно пыталась понять, кто же ранил связного. И почему именно его, а не ее?

Да, но если предположить, что тот, кто убил несчастного водителя такси и пытался убить ее — тот же самый человек (цыганка явно нанятая, чтобы отвести глаза, это они умеют), то зачем же это делать теперь, когда Ксения уже выполнила всю работу?

Почти всю, поправилась она. Ведь до сих пор она не выяснила, кто же из «близких» мадам Голубевой работал на преступную организацию. Значит, работа не закончена.

Велик и славен город Ершалаим.

Прекраснее всех зданий Ершалаима дворец царя Соломона.

Двадцать лет строился этот дворец, тысячи наемных работников трудились на этой стройке и десятки тысяч рабов со всего света — и построили дворец, которому нет равных нигде под луной.

Царь Соломон, мудрейший из мудрых, возлежал в покоях этого дворца с юной наложницей, которую только накануне купил у богатого заморского торговца. Стареющий царь перебирал бронзовые пряди ее волос, любовался ее смуглым лицом.

— Триста жен было у меня, — говорил царь юной женщине, — триста жен, а сколько наложниц — я уже позабыл, но ни одна из них не сравнится с тобой. Ты — как лилия из садов саронских, как роза Дамаска. Стройна ты, как дикая серна, пасущаяся на горах галаадских. Дыхание твое ароматно, как финикийские благовония.

Ничего не ответила смуглая красавица, только вздохнула печально.

— Не молод я уже, — продолжал Соломон, — прежние силы оставляют меня. Солнце не так ярко светит мне, как прежде, и лучшее вино горчит, но твои ласки словно вернули мне годы моей молодости. С тобой я снова почувствовал себя молодым охотником, преследующим на горах дикую серну.

И опять ничего не ответила красавица, и опять печальный вздох вырвался из ее груди.

— Вокруг меня — тщета и горечь, обиды и предательства. Сыновья мои, Ровоам и Иеровоам, грызутся из-за трона, как будто я уже умер. Жены мои ссорятся и наговаривают одна на другую. И только ты пришла в мои покои, как дуновение свежего ветра с равнин галилейских. Отчего же ты печальна, отчего не хочешь разделить радость мою?

— Хочешь ли ты, царь, услышать правду или предпочтешь красивую ложь?

— Отчего ты спрашиваешь, роза моего сада? Конечно, я хочу услышать правду.

— В той далекой, дикой стране, откуда я родом, я слышала рассказы о твоем величии и о твоей мудрости. Счастливая звезда привела меня сюда — и я убедилась, что в этих рассказах нет ни слова выдумки. Ты и правда мудр и велик. Однако я слышала, что у тебя есть волшебное кольцо, на котором начертаны слова на языке джиннов, кольцо, подаренное тебе царицей из далекой страны. Я слышала, что это кольцо способно творить чудеса — но ты не показал мне это кольцо. Должно быть, твоя любовь ко мне не так сильна, как ты говоришь.

— Неправда, цветок души моей! Сильна, как смерть, моя любовь. Нет ничего, что я не сделал бы для тебя. Если хочешь ты увидеть кольцо — ты увидишь его.

Не стал Соломон звать слуг, поднялся с ложа и подошел к шкафчику из драгоценного ливийского палисандра, украшенного слоновой костью. Открыл шкафчик ключом, который висел у него на шее, и достал шкатулку из зеленого оникса. Открыл шкатулку — и вынул из нее серебристое кольцо. Простое с виду кольцо, украшенное надписью на неведомом языке.

— Вот кольцо, о котором ты говорила. Довольна ли ты теперь, лилия моего сердца?

— Столько разговоров о нем — и ничего особенного! — проговорила юная наложница, рассмотрев кольцо. — Иди ко мне, царь! Иди ко мне, охотник, преследующий дикую серну! Натяни свой лук и пронзи меня своими стрелами!

Соломон убрал кольцо на прежнее место и возлег с юной наложницей, и показалось ему, что вернулись дни его молодости.

Когда же он насытился ее ласками и заснул, юная женщина поднялась с ложа, сняла с шеи спящего царя ключ, открыла палисандровый шкафчик, достала из него шкатулку, а из шкатулки — кольцо. Спрятав это кольцо на груди, выскользнула она из опочивальни, незамеченной проскользнула мимо стражи и покинула царский дворец.

Посреди ночи проснулся царь Соломон от какого-то странного беспокойства.

Он протянул руку, чтобы коснуться нежного и жаркого тела своей юной наложницы — но не нашел ее. Один он возлежал на ложе из слоновой кости, накрытом благоуханными сидонскими покрывалами.

Поднялся царь Соломон с ложа, оглядел покой, освещенный золотыми светильниками.

Не было в нем смуглой красавицы, не было юной женщины, в объятиях которой он почувствовал себя молодым.

Сначала хотел Соломон позвать стражу, но после передумал.

Негоже великому царю выказывать слабость