Еще через минуту они скакали по улицам Урги, едва не сбивая с ног разбегавшихся из-под копыт монголов. Кто-то из казаков барона пытался преградить им путь, но Ганцзалин так огрел его плеткой, что незадачливый вояка покатился в канаву. Они так толком и не видели Ургу после штурма. То, что они увидели сейчас, могло привести в ужас кого угодно: по всем дорогам бродили огромные черные собаки и доедали трупы убитых китайцев и евреев, ставших жертвами погрома, устроенного Азиатской дивизией Унгерна.

Спустя пять минут они уже входили в дом русского офицера, где поселили британскую журналистку. Как и ожидал Загорский, в доме никого не было. Он опросил соседей. Выяснилось, что никто не видел англичанку выходящей из дома, однако несколько часов назад из него вышел молоденький буддийский монашек, вскочил на лошадь и был таков.

– Ах, дурак, – процедил Загорский сквозь зубы, – как же я мог прозевать очевидное! Мэри не просто репортер, она шпионка. Впрочем, я сразу догадался об этом, вот только не понял, что она охотится за тем же самым, что и мы.

– Значит, это она украла алмаз? – спросил Ганцзалин. – Тогда чего мы ждем – в погоню!

Глаза у него горели, как у волка, почуявшего добычу.

– Нет-нет, – остановил его Загорский, – мы не знаем точно, насколько она нас опередила, в каком направлении едет и как долго продлится погоня. Нам надо собрать хотя бы самое необходимое. Едем домой, а по дороге я подумаю, куда она могла двинуться.

И они с той же почти скоростью поскакали обратно.

– Нет, но какова лиса, – сокрушался Нестор Васильевич. – Пока мы сидели под замком, она провела все расследование сама. Вероятно, Мэри хотела обворовать черный обоз, но ее опередили ламы. Предположим, она запугала их или подкупила. Но даже зная, что «Слеза Будды» находится во дворце Богдо-хана, исхитриться проникнуть туда, понять, где и под каким прикрытием спрятан алмаз, украсть его и не попасться – нет, это мастер высочайшего класса. Прошу тебя, Ганцзалин, когда мы настигнем мисс Китс, не убивай ее.

– Даже и не думал, – пробурчал Ганцзалин.

Сборы заняли не более десяти минут. Затем они выехали из дома и мерной рысью поскакали к городским воротам.

– С бароном Унгерном мы так и не попрощались, но, признаюсь, меня это не слишком тяготит, – заметил Нестор Васильевич. – Человек он по своему интересный и даже с идеями, но кроме своих идей ничего вокруг не видит. Именно поэтому он так жесток и неразборчив в средствах. Знаю, нехорошо желать ближнему смерти, но Унгерн, похоже, не числится по разряду рода человеческого. Может, он и правда воплощение бога войны, может, просто демон, но надеюсь, что астрологи, предсказавшие ему скорую смерть, правы и мы с ним больше никогда не увидимся.

– Я таких выродков иногда понимаю, – вдруг сказал помощник. – Люди творят столько зла, что хочется их наказать. Причем не одного кого-то, а весь род человеческий.

– Убив человека, лучше ты его не сделаешь, – заметил господин. – В конце концов, для дурных людей есть свои наказания – неблагие перерождения, ад, наконец, полное забвение.

Ганцзалин некоторое время ехал молча, потом поднял глаза на Загорского.

– Я иногда думаю: а что, если нет ни ада, ни рая? – сказал он вдруг. – И нет других наказаний, кроме тех, которые человек претерпевает на земле, в этой единственной жизни. Может быть, если не наказать грешника здесь, его никто и никогда больше и не накажет?

Нестор Васильевич ничего на это не ответил.

Наконец они подъехали к городской стене. Из разговора с дозорными выяснилось, что никаких дам из города не выезжало, и послушников тоже. Однако пару страж назад[21] из ворот выехал молодой миловидный европеец, сопровождаемый немолодым английским господином.

– Господином? – Нестор Васильевич сдвинул брови. – Значит, она была не одна?

Он посмотрел на Ганцзалина.

– Англичанин, с которым у нее была ссора в Чите, – сказал помощник. – Наверняка это он.

Караул на воротах запомнил, что юноша с пожилым господином поскакали на юго-запад.

– Отлично, – сказал Загорский, – значит, мы поскачем на юго-восток.

– Почему туда? – спросил Ганцзалин.

– Им нужна Британия. Они понимали, что я пущусь за ними в погоню, и решили запутать следы. Причем сделали это хитро. Юго-западный путь, которым они поехали, ведет через Тибет в Индию. Учитывая, что Индия – британская колония, это кажется самым очевидным выбором. Но, во-первых, как мы с тобой знаем, путешествие по Тибету может длиться сколь угодно долго. Во-вторых, зимой перебраться через перевалы Северного Тибета совершенно невозможно. Они это отлично знают и на юго-запад поехали, чтобы нас запутать. Вопрос только в том, куда они повернут на самом деле. Ехать на северо-запад, надеясь из европейской России попасть в Британию, смысла нет: там большевики, которые терпеть не могут английских шпионов, особенно же – перевозящих с собой алмазы неслыханной стоимости. На северо-востоке им тоже делать нечего. Во-первых, там сейчас красная Дальневосточная республика, во-вторых, едва ли из Владивостока ходят пароходы в Англию. Таким образом, остается только один вариант: добраться до Пекина, оттуда по железной дороге до Гуанчжоу, там сесть на пароход и южным морским путем плыть до британских берегов. Однако ехать прямо на юго-восток тоже нельзя, там пустыня Гоби, почти непроходимая в это время года. Думаю, они поедут на восток, чтобы, объехав Гоби, повернуть на юго-запад, и оказаться в Пекине. Так же поедем и мы. Пришпорим коней!

Они помчались по заснеженной дороге так быстро, как только способны были их коренастые монгольские коньки – унгерновского аргамака Загорский оставил в городе. Перекрикивая ветер, Нестор Васильевич объяснил Ганцзалину, что Мэри, вероятно, была специально присланным агентом, а пожилой – главным британским шпионом, скорее всего – дипломатическим резидентом. Теперь жизнь журналистки зависит от того, не захочет ли резидент просто забрать алмаз себе. В этом случае, разумеется, он убьет Мэри, а в Британию доложит, что агента ликвидировали монголы и операция сорвалась.

– Впрочем, может быть я и ошибаюсь, и никто никого не тронет, – сказал Нестор Васильевич. – В любом случае, теперь нам надо быть готовым к серьезному отпору.

Лошади галопом несли их сквозь заснеженную зимнюю степь. Поначалу погода им благоприятствовала, но потом задул ветер, поднялась пурга, уже в двадцати метрах было ничего не видать. Чтобы не потерять дорогу, пришлось перейти сначала на рысь, а потом и вовсе пойти шагом.

– Ничего-ничего, – прокричал Нестор Васильевич, одолевая метель. – Они ведь в точно таких же обстоятельствах. Для нас это даже и лучше. Стража сказала, что у них европейские лошади. При хорошей погоде они бегут быстрее. Зато наши монгольские коньки незаменимы на длинных дистанциях и в метель – они более выносливы. Я надеюсь, что из-за своих хитростей наши беглецы потеряли час-другой, так что мы к ним гораздо ближе, чем они думают.