Шрифт:
Закладка:
Эрис спешилась и вошла в Нижний квартал. Его, казалось, ничуть не коснулось восстание. Узкая дорожка, ведущая в верхнюю часть города, расширилась, а ветхие стены, которыми она была обнесена, были отстроены заново и укреплены известняком, как и старая арка. Одноэтажные домики сменились трехэтажными особняками, заслонившими Средний квартал, построенный на скале. Факелы и фонари с шипением гасли. Белые стены окрасились прохладно-голубым в ожидании рассвета. Каждую улицу по-прежнему патрулировали стражники. И хотя горожане были опьянены вином и радостью, они сторонились солдат, а если случайно подходили слишком близко, почтительно кланялись.
Со временем бунт сотрется из людской памяти, останется лишь сухой фразой в учебнике городской истории.
Хоть улицы и расширили, Эрис все равно оказалась в эпицентре толпы. Люди спотыкались о края красного ковра и спешили вверх по лестнице из девятисот ступенек, ведущей к Храму. Некоторые несли в руках дымящиеся палочки благовоний, от которых воздух – и без того плотный – становился еще удушливее. Кто-то горланил песни из книги двух королей. Что это за церемония? Какой сегодня день?
Эрис развела руки, чтобы защитить грудную клетку от гнета толпы, сделала глубокий вдох, на миг нырнув в океан магии и стараясь унять бешеный стук сердца.
Но магия наткнулась на мощную заслонку – такое уже случалось, когда Эрис останавливала месть Чудовища. На девушку нахлынула волна чужой волшебной силы – точно в наказание. Она обвилась вокруг шеи Эрис, сдавила ее – крепко, точно тисками, – с тщательно выверенной мощью – достаточной, чтобы остаться невидимой, но в то же время помешать девушке колдовать. Неужели эта печать всегда лежала на каждом горожанине, и она заметила ее только теперь, потому что недавно раскрыла в себе волшебный дар?
Девушка вытянула шею, проверяя, не ослабнет ли хватка. Печать была отзвуком проклятия, поразившего землю великана, только если чары его братьев были незыблемыми, словно горное подножие, она была искусственной, рукотворной, подлаженной под королевские нужды с опорой на их знания. Чудовище было куда могущественнее, вне всяких сомнений; оно могло подчинять магию своей воле, однако маг, заправлявший городом, прекрасно знал свое дело, а чары Эрис были точно непослушный лесной пожар, к тому же она училась магическому искусству всего год с небольшим. Может, если очень постараться, получится на время сломать печать, как тогда, в краю Чудовища, но так она рискует привлечь внимание мага, поставившего ее.
Кто же он?
Точно не Виктория, а раз ее избрали Второй, то должность священницы наверняка была лишь церемониальной. Тогда и Верховный священник Бахадус выпадает из списка. Остается предполагать, что маг входил в совет. В худшем случае все три его члена умели колдовать.
Виктория должна была знать ответ. Эрис поговорит с ней спокойно, как всегда советовала Констанция. Если у нее получится убедить сестру, что город пропитан ложью и что среди советников есть маг, тогда Виктория, воспользовавшись положением и влиянием, сможет отозвать легионы.
Эрис вырвалась из толпы и стала петлять по опустевшим переулкам Среднего квартала. Этот окольный путь займет больше времени, но лучше так, чем толкаться в людском море. По дороге ей встречались пожилые горожане, они толпились у ворот своих домиков, некоторые баюкали детей на руках. Подняться по лестнице к Храму им было уже не под силу, поэтому они собрались, чтобы справить праздник по-своему, и теперь плясали, покачивая бедрами, под ритм барабана, обтянутого козлиной кожей, – на нем играл мужчина, сидевший неподалеку.
Когда Эрис добралась до Верхнего квартала, дыхание у нее уже сильно сбилось. Там, куда она спешила, что-то ярко горело желтым, а еще оттуда тянуло жаром. Пот на коже девушки высох в один миг. Чем ближе она подбиралась к цели, тем отчетливее слышала треск пламени и наконец увидела настоящую огненную стену на месте виллы Виктории. Земля вокруг была усыпана пеплом.
Плечи девушки поникли. Мало им было убить детей-розы, они еще и резиденцию не пощадили.
У огня стояла белая фигура в треугольном головном уборе. При виде нее Эрис накрыла волна радости. Не важно, что тут произошло, – главное, что Виктория в безопасности. Путь девушке преградил отряд стражников. Они тут же скрестили копья, внимательно наблюдая за каждым ее шагом. Она решила не испытывать судьбу и, встав на цыпочки, крикнула:
– Виктория!
Сестра обернулась. Эрис с удивлением поймала на себе невинный и удивленный взгляд Констанции. Та округлила глаза, закричала, сделала стражам знак пропустить девушку и побежала ей навстречу – так быстро, как только позволяли тяжелые юбки.
Эрис преодолела расстояние между ними быстрее сестры и кинулась ей в объятия. Платье Констанции пропитали благовония. Как непривычно. Такой запах обычно шел от Виктории, а Констанция предпочитала лаванду.
– Слава королям, ты цела! – глухо возликовала Констанция, уткнувшись Эрис в платье. – Я уж думала, никогда больше тебя не увижу.
– Я вернулась, чтобы вам сообщить, что все в порядке, – поспешила заверить ее Эрис. – Прости, что ушла, не предупредив. Мне надо срочно поговорить с Викторией.
– Ох, сегодня очень суматошный день, – ответила Констанция, слегка отстранившись от сестры, и вытерла слезы. – Сегодня Виктория взойдет на престол и получит титул Верховной священницы. Я должна участвовать в церемонии. Пойдем, я тебя провожу. После мы устроим тебе достойный прием, тогда и поговорите.
Виктория? Верховная священница? Эрис едва не рассмеялась, припомнив, как мало сестру заботила внутренняя суть веры. Быть Второй, помогать тому, кто истинно верит, управляться с делами еще куда ни шло, но возводить Викторию в сан Верховной священницы – все равно что попросить камень стать солнцем.
Эрис скользнула взглядом по новому наряду сестры. Это пышное платье ей совсем не шло. Констанция, столько лет проработавшая в богадельне, среди рвоты и крови, всегда делала выбор в пользу практичной одежды, а сейчас ее наряд под это описание совсем не походил. Треугольная шляпа тоже ей не шла. Она почти не скрывала растрепанные рыжие волосы, управиться с которыми Констанция уже давно не надеялась.
– А почему ты так оде…
– Я теперь Вторая, – пояснила Констанция.
Эрис недоуменно сдвинула брови.
– Я думала, тебе по душе работа в богадельне.
Констанция улыбнулась, но в глазах не было и капли радости. Она взмахнула рукой, обтянутой перчаткой, и стражники взяли их с Эрис в кольцо. Процессия двинулась по извилистым улочкам квартала.
– Прости, что так мало времени тебе уделяла после папиной смерти, – проговорила Констанция, взяв Эрис под руку. – Меня очень расстраивало, что между вами с Викторией сразу возникли ссоры. Мне не хотелось в них участвовать, но это все усугубило. Когда ты пропала, я высказала Виктории, что думаю, осудила ее за то, что она была с тобой так жестока. Ты была ближе всех к отцу, и его смерть ранила тебя сильнее, чем нас, а она никак не могла этого понять.
Эрис вздохнула.
– С Викторией всегда так. Мы же постоянно ссорились.
– У нее всегда были сложности с эмпатией. В ее положении это выгодное качество, но, когда речь заходит о душевных порывах, она часто не справляется.
– Но с тобой-то она всегда ласково говорила. Только в эти редкие минуты и можно было разглядеть ее душу под слоями мишуры.
– Не торопи ее, – попросила Констанция. – И увидишь, что она вовсе не так холодна, как кажется. – Она притянула сестру к себе и оставила у нее на лбу долгий поцелуй. – Где ты пропадала?
– Да так, путешествовала, – ответила Эрис.
– Не подготовившись? Ты ведь ничего с собой не взяла.
– Меня приютил один добрый чужеземец. – Эрис прикусила губу, задумавшись, насколько откровенной можно быть со Стаци. – Он многому меня научил. А я в благодарность помогла ему… оживить сад.
Констанция удивленно вскинула брови.
– Что? Ты в садовницы заделалась? Хорошо же ты справлялась с работой, раз год с лишним у него провела.
Горящая вилла потрескивала позади них. Стена из пламени была точь-в-точь как лава, расплавившая железную дамбу.
– Надеюсь, что так, – ответила Эрис.
Узкие дорожки потянулись вдоль скалистой стены, окружавшей город, и процессии пришлось вытянуться в линию. Здесь горожане не задерживались. Констанция нащупала руку Эрис и повела ее за собой.
