Шрифт:
Закладка:
– Никогда раньше не замечала, что вы продаете книги.
– Да. Когда распродадим эту, завезем другую, – коротко ответила продавщица. Держалась она, конечно, дружелюбно, но что-то в ее поведении указывало, что под этим слоем дружелюбия скрывается обширное озеро неуступчивости.
– Если можно, я хотела бы попросить вас заказать чай мате. В смысле, не готовый напиток, а листья для заварки.
– Хорошо. – В мгновение ока она достала свой планшет и уже открывала сайт заказов по почте. – Какой вы хотите?
После долгих колебаний я выбрала третью по дешевизне марку из длинного списка имеющихся в продаже видов чая мате. Продавщица достала листок бумаги, положила его на планшет и написала памятку самой себе.
– Я направлю запрос моему начальнику от вашего имени.
– Так значит, решения принимаете не вы?
– Нет! К сожалению, нет.
– А, ясно, хорошо.
Испытав неожиданный трепет при мысли о том, как у них тут все устроено, я собралась было уйти, но передумала. Раз уж я здесь, можно заодно и купить что-нибудь, решила я и выбрала булочку с начинкой из сладкой пасты адзуки и маргарина и к ней бутылку мате.
– Получится триста иен!
Вот ведь, думала я, расплачиваясь, целых сто пятьдесят иен за булочку с адзуки и маргарином. Поднимаясь по лестнице, я размышляла, не слишком ли этот магазин нацелен на получение прибыли. Булочка, которую я съела за своим столом, меня не разочаровала. Пожалуй, за нее следовало бы даже приплатить. И на правом, и на левом экранах состояние Ямаэ Ямамото казалось хуже обычного. Он откинулся на спинку офисного кресла так далеко, как только смог, не сводя глаз с монитора. За час ему удалось написать всего одну строчку. После булочки я заметно оживилась, но теперь меня начинало одолевать беспокойство за объект наблюдения.
Длинный рабочий день, необходимость постоянно сидеть неподвижно, пронзительная скука – стоило мне начать перечислять недостатки этой работы, и я могла бы продолжать вечно, но, разумеется, были в ней и свои плюсы. Например, время, которое мне приходилось тратить на болтовню с коллегами, оказалось предельно малым. Далее, поскольку другое начальство, кроме господина Сомэя, поблизости отсутствовало, все его подчиненные находились на одном уровне, что значительно упрощало рабочие взаимоотношения. И потом, господин Сомэя излишней авторитарностью не отличался, так что достаточно было как следует вести наблюдение и сдавать ему добросовестно написанные отчеты, чтобы не получать выговоров. Судя по его постоянно усталому лицу и тому, что каждые три дня на кухонной полке появлялась новая банка кобутя со вкусом умэ, можно было с уверенностью предположить, что у него попросту не осталось сил сердиться. Прекрасно сознавая, как это некрасиво с моей стороны, однажды я отсыпала у него немножко заварки, просто на пробу, и напиток из нее оказался настолько вкусным, что стало понятно, почему хочется пить его постоянно. Только тревожило, как меняется от такого питья уровень натрия. Впрочем, с другой стороны, я ни разу не видела никаких признаков того, чтобы господин Сомэя что-нибудь ел, так что, возможно, этот чай служил ему заменой пищи. Тревожная мысль. Она определенно объясняла его худобу, но мне хотелось, чтобы эти предположения были ошибочными.
На прежнем месте работы мне зачастую с трудом удавалось выбрать, что бы съесть на обед, но вскоре после того, как я устроилась сюда, эта проблема исчезла – еще один плюс. Все решилось просто: когда я не знала, что съесть, я выбирала то же самое, что ел Ямаэ Ямамото. Разумеется, поскольку размах моей кулинарной деятельности был ограничен походами в круглосуточный супермаркет и короткими вылазками домой, я не всегда могла приготовить все то же, что и Ямаэ Ямамото при его обилии свободного времени, но по крайней мере его трапезы служили мне источником вдохновения. Если он затевал набэ с нарезанной полосками свининой, тофу и кимчи, то и я стряпала версию для бедных – покупала в круглосуточном жареный тофу и капустные рулеты со свининой из тех, которые держали на слабом огне в кастрюле с бульоном, и добавляла к ним кимчи.
Продолжая наблюдать за Ямаэ Ямамото, я также заметила, что начала зариться на все полезные с виду приспособления, которые у него имелись, вроде длинной магнитной полосы на кухонной стене, куда он вешал ножи, тонкой силиконовой штучки в виде птички, чтобы вычищать пыль из клавиатуры, и сушилок для одежды с множеством прищепок для мелких предметов. Однажды я ни с того ни с сего увеличила изображение сушилки и посчитала, сколько на ней прищепок: пятьдесят. Хотя Ямаэ Ямамото и жил один, он менял обе пары носков, которые надевал одну поверх другой, каждый день, не говоря уже о нижнем белье, так что прищепок ему вечно не хватало.
Положив глаз на что-нибудь в его доме, я отыскивала эти вещи в Интернете и помечала страницы закладками. Но до покупки дело пока не доходило, потому что получить доставленный заказ я смогла бы лишь глубокой ночью – в единственное время, когда бывала дома. Правда, я жила у родителей, так что, наверное, могла бы попросить их, но я и так стыдилась того, что вернулась домой, и вдобавок к этому просьбы получать доставленные мне заказы выглядели бы нестерпимо унизительными.
Эта странная ситуация, в которую я себя поставила, – когда объект моих наблюдений разжигал во мне страсть к потребительству, но удовлетворить ее я не могла, – привела меня в состояние серьезного стресса. Я как будто целыми днями смотрела телеканал, где Ямаэ Ямамото был не только единственным персонажем всех основных передач, но и звездой всей рекламы. Мне хотелось время от времени наблюдать за другими людьми. По словам госпожи Оидзуми, меняться объектами с коллегами разрешалось только после приобретения достаточного опыта такой работы, но будучи новичком, не продержавшимся здесь и месяца, я еще не заслужила даже права задумываться о возможности обмена.
Я не сказала бы, что считала эту работу хорошей, но постепенно привыкла проводить в этом здании все свое время. Сегодня для ночного перекуса я сделала бутерброд из ветчины
