Но в подвальном магазине размером со среднюю спальню свет был тревожно-тусклым даже в разгар дня. Как будто в здании соседствовали две разные зоны: магазин и все остальное. Вообще-то, будь у меня выбор, я предпочла бы работать в магазине, рассуждала я мысленно, кладя на прилавок свою булочку с якисобой и пластиковую бутылку мате. И то и другое – лишние траты. Да, согласна, чтобы приготовить булочку с якисобой самостоятельно, мне понадобилось бы обжарить лапшу с капустой, постоянно помешивая, потом раздобыть булочку и запихнуть в нее начинку, так что этот расход, пожалуй, оправдан. Но уж мате-то я легко могла залить водой дома, была бы заварка, так что необходимость раскошеливаться на пластиковую бутылку напитка несла с собой чувство поражения.

– Я возьму вот это. – Даже мой голос приобрел угрюмый оттенок.

– Всего двести девяносто иен, будьте добры! – отозвалась продавщица.

Для девяти вечера в четверг она была на удивление деловита и энергична. Когда бы я ни заглянула в магазин, там на посту всегда находилась одна и та же женщина – эта. Я уже сомневалась, что ей вообще случается уходить домой, так же, как и господину Сомэя.

На рабочее место я вернулась с бутылкой мате и прозрачным пластиковым контейнером, содержащим в себе булочку с якисобой, а на себе – единственную отметку, срок годности. Вся выпечка в этом магазине продавалась в простой пластиковой упаковке вроде этой, без каких-либо указаний, кто ее произвел, и вся была довольно неплоха на вкус. Интересно, существует ли компания, работа которой – снабжать выпечкой вот такие маленькие несетевые магазинчики.

Я решила посмотреть записи еще два часа, потом уйти домой. Дома первым делом закажу в Интернете листья мате, сказала я себе. Мне некогда ходить за ними самой. Впрочем, если вспомнить, сколько времени я обычно провожу в этом здании, неясно, смогу ли я получить заказ дома. Может быть, можно попросить доставить его сюда? Надо будет спросить у господина Сомэя.

– О, боюсь, я не могу вам это разрешить. У нас сейчас просто недостаточно сотрудников.

Качая головой, господин Сомэя двигал туда-сюда лежащую поверх отчета линейку. Этой линейкой он пользовался, читая ежедневные отчеты операторов наблюдения, – придерживал ее под иероглифами, чтобы ничего не пропустить. Я делала так же, когда во время учебы в университете подрабатывала корректором. Заметив, как внимательно он читает отчеты, я уже начала жалеть, что в моем написано так мало. Но ведь Ямаэ Ямамото почти с места не сходил. Что же мне о нем писать?

– Я приложу все старания, чтобы получить посылку сама. Никому больше не придется отвлекаться от работы.

– Все бы хорошо, если бы вами дело и ограничилось, но если я дам разрешение вам, тогда мне придется давать его всем и каждому, и в итоге вы превратитесь в почтальонку. Которой не платят за работу.

– Я не против. Здесь я самая новенькая, так что все по-честному. Можно считать, что это обряд посвящения.

– Это вы сейчас так говорите, а представляете, сколько вам придется заниматься сортировкой, если примутся заказывать доставку все наши сотрудники – более пятидесяти человек? Получится серьезная помеха для ваших постоянных обязанностей.

– Неужели здесь правда работают более пятидесяти человек?

Безусловно, в трехэтажном здании места хватило бы такому количеству сотрудников, но единственными, кого я здесь когда-либо видела, были господин Сомэя, госпожа Оидзуми и женщина из подвального магазина, потому в многочисленность местного персонала поверила не сразу.

– Угу. – Господин Сомэя кивнул, бросил взгляд на отчет, потом снова посмотрел на меня и негромко заключил: – Так что прошу меня простить, но офис и впредь останется зоной, где доставка под запретом.

Он откашлялся и снова занялся отчетом. Не сумев выдвинуть более убедительных возражений, я вышла из комнаты. В этом здании не было больших помещений с открытой планировкой, как в обычной компании. Наоборот, оно было поделено на множество комнатушек – вероятно, чтобы помочь сотрудникам сосредоточиться на своих задачах. Я слышала, что по мере продвижения по служебной лестнице нас переводят в комнаты размером побольше, но я работала только вторую неделю, еще находилась на испытательном сроке и потому сидела в одной комнате с госпожой Оидзуми.

По длинному пустому коридору, приуныв пуще прежнего под его слепящими лампами, я вернулась к себе в комнату. Нажала кнопку воспроизведения и увидела, как Ямаэ Ямамото, по-видимому, закончив работу, включил телевизор и начал смотреть записанную серию «Морской полиции». Женщина-спецагент была не из «Моссада», так что серия должна быть первой или второй. Я смотрела только те серии «Морской полиции», которые были уже после моссадовки, поэтому некоторое время щурилась, вглядываясь в экран Ямаэ Ямамото, и пыталась понять, что там происходит, но без звука разобрать, что к чему, было практически невозможно. Те, кто устанавливал в квартире Ямаэ Ямамото систему наблюдения, подключили и микрофоны, но оказалось, что они неисправны.

Пока я сидела, мрачно размышляя о том, что не могу заказать себе чай с доставкой, и вдобавок не знаю, какой сезон «Морской полиции» смотрит мой объект – первый или второй, Ямаэ Ямамото поставил запись на паузу и сорвался к входной двери, оставив меня наедине с моей печалью. В отличие от эпизода с печеньем, на этот раз он принес доставленный ему бумажный пакет на свой письменный стол, вынул из него квадратную коробочку и принялся заинтересованно изучать. Сбоку на коробочке виднелась крупная наклейка: «Мате». Я вдруг обнаружила, что непроизвольно оскалила зубы и нахмурилась, всем видом выражая предельную неприязнь. Из всех товаров мира он взял да и заказал единственный, который я хотела и не могла получить. Так и подмывало позвонить ему и завопить в трубку: «Отдай этот мате сейчас же!» Но откуда у меня возьмется его номер?

Ямаэ Ямамото вертел коробочку в руках, подробно вчитываясь в мелкий шрифт. Прямо передача из зоопарка: мартышка и мате! Как будто он вообще в первый раз видел его вживую. Прочитав все, что было написано на коробке со всех сторон, он поставил ее на видное место и стал любоваться с расстояния. «Слушай, от этого мате в коробке не прибавится, – попыталась вразумить его я. – И чашку чая так ты тоже не получишь».

Сопровождая натужными остротами каждое действие Ямаэ Ямамото, я вдруг вспомнила, что в этой коробке мате вполне может оказаться свежая партия контрабанды, увеличила изображение и впилась