Шрифт:
Закладка:
– Ага. Возможно, здесь будет не так уж и скучно.
Я усмехаюсь и тут же замечаю похожую на призрак фигуру в черном, которая идет к домику с большой квадратной коробкой в руках. Аарон. Я совершенно о нем забыла. Чем же он все это время занимался?
– Я полагаю, полиция уже едет? – спрашиваю я.
– О нет. Я увидел, как подъехал Саймон Харпер, и решил, что в этом нет необходимости.
Да неужели? Судя по всему, Саймон Харпер пользуется здесь немалым влиянием. В небольших общинах часто встречаются семьи, с которыми все привыкли считаться. По традиции. Или из страха. Или по обеим причинам одновременно.
– А потом я вспомнил, – продолжает Аарон. – Я должен был передать вам это, когда вы приедете.
Он протягивает мне коробку. На крышке крупными печатными буквами аккуратно написано мое имя.
– Что это?
– Я не знаю. Это вчера оставили для вас в часовне.
– Кто оставил?
– Я не видел. Подумал, что, возможно, это приветственный подарок.
– Может быть, это оставил предыдущий викарий? – высказывает предположение Фло.
– Сомневаюсь, – отвечаю я. – Он умер. – Бросаю взгляд на Аарона, осознав, что это прозвучало несколько черство. – Я с сожалением узнала о кончине преподобного Флетчера. Наверное, это всех шокировало.
– Да.
– Он болел?
– Болел? – Он смотрит на меня как-то странно. – Вам что, ничего не сказали?
– Я слышала, что он скончался скоропостижно.
– Верно. Он покончил с собой.
– Вы должны были мне сказать.
Голос Деркина в трубке едва слышен.
– Деликатная… ация… лучше не… детали.
– Мне нет дела. Я должна была знать.
– Я не… лично… жаль.
– Кто знает?
– Мало кто… церковный староста… нашел его… приходской совет.
Что, вероятно, означает практически всех жителей деревни. Деркин продолжает говорить. Я еще дальше высовываюсь из окна спальни, расположенной на втором этаже, – единственного места, где можно поймать мало-мальски стабильный сигнал, – и добиваюсь появления волшебной третьей палочки.
– Преподобный Флетчер… проблемы ментального здоровья. К счастью, прежде, чем это произошло, он согласился покинуть пост, поэтому официально уже не был приходским священником…
Итак, другими словами, это не проблема церкви. Отсутствие у Деркина эмпатии граничит с патологией. Мне часто приходит в голову, что он скорее был бы на своем месте в политике, а не в церкви, хотя, если задуматься, разница, вероятно, не так уж велика.
– Мне следовало все знать. Это влияет на то, как надо вести дела здесь. Это влияет на восприятие людьми церкви и викария.
– Конечно. Мне очень жаль. Это упущение.
А вот это ложь. Он просто не захотел предоставлять мне еще одну причину не ехать сюда.
– Джек, это все?
– Вообще-то, не совсем.
По идее это не должно иметь значения. Если смерть – это просто освобождение и переход на более высокий уровень, меня не должны волновать ее обстоятельства. Но они меня волнуют.
– Как это произошло?
Пауза, достаточно длинная, чтобы я поняла (давно зная Деркина), что он колеблется – сказать правду или солгать. Затем епископ вздыхает.
– Он повесился в часовне.
Фло стоит на коленях в гостиной, вынимая вещи из коробок. К счастью, их немного. Когда наконец прибыл грузовой фургон, двум покрытым татуировками парням понадобилось не более двадцати минут, чтобы разгрузить наши земные сокровища. Негусто, учитывая, что полпути уже пройдено.
Я плюхаюсь на потертый диван, который едва втиснулся в крошечную гостиную. В этом домике все крошечное, низкое и шаткое. Ни одно из окон не открывается, как положено, отчего внутри невыносимо жарко, а чтобы пройти в дверь, соединяющую кухню с гостиной, мне приходится пригибаться (хотя рослой меня не назовешь).
Ванная выкрашена в оливково-зеленый цвет и испещрена крапинками плесени. Душа нет. Отопление обеспечивается масляным бойлером и древнего вида дровяной печью, безопасность которой, вероятно, необходимо проверить, чтобы зимой мы не угорели.
Позитивным моментом является то, что домик предоставляется нам бесплатно и мы можем устраиваться в нем, как дома. Но не сейчас. Позже. Сейчас я хочу поесть, немного посмотреть телевизор и лечь спать.
Фло поднимает голову.
– Надеюсь, сегодняшние события не мешают тебе осознавать, что это настоящая дыра.
– Нет, но сегодня я слишком устала и проголодалась, чтобы сокрушаться по этому поводу. Мне кажется, заказать еду в этих краях негде.
– Вообще-то в соседнем городке есть «Домино». Я нагуглила его по пути сюда.
– Аллилуйя. Цивилизация. Посмотрим, что нам покажет «Нетфликс»?
– Не думаю, что он здесь подключен.
Проклятье.
– Значит, остается обычное телевидение?
– Тебе не повезло.
– Что? Почему?
Она встает с пола и садится на диван рядом со мной, одной рукой обнимая меня за плечи.
– Что не так с этой картинкой, Майкл?
Цитата из «Пропащих ребят» заставляет меня улыбнуться. Мои усилия по окультуриванию дочери не пропали зря.
– Тут нет наружной антенны. Ты знаешь, что это означает, когда на доме нет наружной антенны?
– О боже! – Я запрокидываю голову назад. – Это серьезно?
– Ага…
– Куда нас занесло?
– Надеюсь, что не в мировую столицу убийц.
– Вампиры мне по зубам. Что у меня есть, так это кресты.
– И загадочная коробка.
Коробка. Я была так взбешена тем, что Деркин не посвятил меня в обстоятельства смерти преподобного Флетчера, что почти забыла, с чего начался этот скандал. Я оглядываюсь.
– Не помню, где я ее оставила.
– На кухне.
Фло вскакивает и возвращается с коробкой, водружая ее на диван рядом со мной. Я недоверчиво ее разглядываю.
Преподобной Джек Брукс.
– Приступим?
Фло протягивает мне ножницы.
Я беру их и разрезаю пленку, которой обернута коробка. Внутри находится что-то, завернутое в бумагу. Сверху лежит маленькая карточка. Я вынимаю ее.
Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях.
