Бывший ее начальник на материке и правда говорил, что Эйр «никогда не сбавляет ход», вот только забыл добавить, что вид у нее такой, как будто по ней смирительная рубашка плачет. Вместо этого он сообщил, что Эйр – дочь известного юриста и дипломата. Скорее всего, чтобы немного сгладить впечатление, когда она к ним лично заявится. Как будто можно сгладить впечатление от этого недоразумения, если у тебя перед глазами уже нарисовался образ благовоспитанной девочки в кабинете с тяжелыми шторами и дорогой темной мебелью из красного дерева.

–Надеюсь, вы не против, что я заявилась сюда,– произносит Эйр.– Я заехала в управление, и мне сказали, что вы здесь. Мне разрешили взять одну из машин, ну я и подумала, а почему бы и нет. Ну, вы понимаете…

–Я думала, вы прибыли вчера с вещами на грузовике.

–Ну да, и что?

–Странновато заступать с воскресенья, ну то есть почему вам было не дождаться понедельника?

Эйр ничего не отвечает.

–Вы разве не должны сначала пройти вводный курс в управлении?– добавляет Санна.

–Завтра с утра пораньше и пройду. А криминалистов, значит, нет?– отмечает Эйр.– Самоубийство?

–Вероятно.

–В управлении сказали, что это девочка-подросток.

Санна кивает вместо ответа.

–От меня что-то требуется?– интересуется у нее Эйр.

–Можем этим завтра заняться.

–По правде, я бы с удовольствием сделала что-нибудь прямо сейчас. Чувствую, что меня энергия переполняет,– отвечает она, чертя полосы по земле краем ботинка. Санна предпочитает проигнорировать ее слова.

–Или, может, дадите мне доступ к документам, чтобы я посидела с другими делами, которые вы ведете?– продолжает настаивать Эйр.

Санна вздыхает, утомившись от этого непростого, фонтанирующего энергией и слегка непонятного существа, неотрывно следующего за ней по пути к машине.

–Что такое?– язвительно усмехается Эйр.– Боитесь, что влезу и сделаю все лучше вас, что ли?

–Нет. Но у меня нет времени развлекать вас сегодня.

–Что, простите?

–Я справилась о вас, когда узнала, что вы замените Бернарда. Высшее общество. Школа-интернат. Избалованная, неуправляемая. Полицейская академия. Своенравная, тяжело идет на контакт, хотя результаты блестящие. Национальный отдел расследований. Избалованная, сложно срабатывается в команде.

Эйр вздыхает с унылым видом.

–Да ладно вам,– начинает она.– Мы же можем пойти кофе вместе выпить, поговорить, познакомиться поближе…

–Завтра увидимся.

–Вот ведь стерва,– бормочет Эйр Санне вслед, когда та направляется к своей машине.

–Что вы сказали?

–Ничего.

Открывая дверцу, Санна прокручивает в уме все обещания, которыми начальник Эйр ее осыпал. Будь что будет, решает она.

–Мне просто интересно, а чего вы тогда меня выбрали?– выпаливает Эйр, догнав ее.– Раз уж знали вот это все?

–У меня выбора не было.

–То есть?

–Выбора у меня не было.

–Не было?

–Нет. Больше никто не подал заявку.

Эйр хихикает.

–Это что, очень смешно?

–Да, потому что я ни хрена не собиралась у вас тут работу искать. Это мой босс за меня сделал. Просто сказал, что послал заявку. Да, я этому козлу никогда не нравилась.

Она почти сразу жалеет о сказанном. Лицо Санны озаряет довольная улыбка.

–Не нравилась?– повторяет она.– Как же это вы могли ему не нравиться?

Эйр легонько барабанит пальцами по бедру.

–Я тут вот чего подумала,– произносит она.

–Что же?

–Если это самоубийство, как она сюда добралась? Тут ни велика, ничего другого, а до шоссе отсюда хрен знает сколько.

Санна кивает. Лес, стоящий кругом карьера, кажется вдруг дремучим и темным. Прежде всего он густой и непролазный. А единственная лесная дорога, которая сюда ведет, такая длинная, что идти по ней пешком пришлось бы слишком долго. Она вытаскивает свой мобильный.

–Да, это я,– произносит она, как только Бернард отвечает.– Мне очень жаль, но тебе придется развернуться и приехать сюда снова. Нам нужно тут все обыскать. Девочка должна была как-то сюда попасть. Бери Йона или кого найдешь. Потом позвони мне.

За время телефонной беседы у Эйр напрягаются плечи, а щеки успевают раскраснеться от холода.

–Пошли.

–Куда мы?– удивленно спрашивает Эйр и улыбается ей.

–Я сама собиралась это сделать. Но ты садись в машину и поезжай за мной.

Это словно выстрел в упор. Ее тело будто распадается на части в нарядной прихожей, когда Санна и Эйр просят Лару Аскар сопроводить их на опознание тела дочери. Это высокая женщина с красивыми чертами лица. Волосы такие же огненно-рыжие и волнистые, как у Мии, а глаза темно-синие. Но она вся поблекла от новости. Она опускается на пол, и до приезда врачей они не в состоянии вытянуть из нее ни слова. Когда ее выводят на улицу, она шепчет: «Только не они».

3.

Около пяти утра звонит телефон. Еще не до конца проснувшись, Санна слышит собственный крик «Нет!».

Телефон все не замолкает, она нащупывает его в темноте и сонно произносит в трубку:

–Да? Хорошо, еду туда.

Она встает, впотьмах пробирается к стойке с одеждой и зажигает покосившийся торшер. На стойке висят три пары черных брюк, каждая на своей вешалке, а рядом на полу выставлены три пары черных ботинок. Она вытаскивает полиэтиленовый пакет и достает оттуда новую, даже не распакованную, черную футболку.

На стуле лежат вскрытые счета и уведомления, одно из них прислано муниципалитетом. Она уже знает, о чем там речь. Первое пришло пару месяцев назад. Запрещается использование гаража в качестве жилого помещения, ей необходимо представить доказательства того, что в данном случае нет нарушения.

Она обнаруживает, что уже какое-то время сидит, уставившись в зеркальце Эрика. Это одна из немногих вещей, которые остались у нее после пожара. Огонь сожрал почти все. Дом, который они с Патриком отремонтировали ценой огромных усилий, превратился в выгоревшую скорлупку. Для виновного в случившемся пиромана Мортена Унгера это был отнюдь не первый поджог дома, в котором жили дети.

Она трет лицо рукой и переворачивает зеркало, чтобы оно лежало как надо, обратной стороной вверх. Когда она прикасается к нему, боль утраты застывает комом у нее внутри. По Патрику она тоже тоскует, но с ним все иначе. Скорбь померкла уже спустя несколько месяцев. К тому моменту, когда она узнала, что он оставил после себя гараж, его лицо почти стерлось у нее из памяти. Она никогда прежде не слышала ни о старом «Саабе», ни о гараже.