Санна понуро смотрит на тело, лежащее на носилках. Издалека девочка выглядит маленькой и совсем худой, ее ноги раскинуты, как у мертвой птички.

Комиссар криминальной полиции Бернард Хельквист вылезает из своего автомобиля, взглянув на нее лишь мельком. Санна вспоминает, как раздраженно звучал его голос по телефону. По утрам он всегда в дурном настроении, и сегодняшнее утро исключением не стало. Высокий, мускулистый, широкоплечий комиссар переминается с ноги на ногу, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. В уголке рта торчит сигарета, зажатая меж тонких губ. Только высосав весь никотин до капли, он небрежно роняет окурок на землю. Сузив глаза, он щурится на нее и коротко кивает в знак приветствия.

–И надо же этому было в воскресенье случиться,– произносит он.– Я сегодня матч собирался смотреть.

–А где остальные?– интересуется Санна.

–Йон был здесь, но уже уехал. Делать-то особо нечего. Не стоило тебе звонить, могла не приезжать. Но нам надо было вытащить ее из воды, чтобы убедиться, что это самоубийство.

–Я все равно ничего особенного не делала.

Он улыбается ей, потом проверяет время, взглянув на мобильный.

–Нам известно, кто она?– спрашивает Санна.

–Зовут Мия Аскар. Четырнадцать лет, скоро должно было пятнадцать исполниться. Официально мы ее еще не опознали, но мама приходила в управление несколько дней назад. Заявила об исчезновении дочери. У нее при себе было фото, и описала она ее очень подробно. В общем, я не сомневаюсь, что это она. Черт бы подрал этих современных подростков-эгоистов.

Санна резко вскидывает на него взгляд.

–Ладно, ладно,– бормочет он.– Прости. Но хоть немножко я могу позлиться. Это же младший внук, да еще его первый выездной матч.

–Совсем скоро сможешь смотреть футбол целыми днями. Всего две недели осталось.

–Знаю я. Вряд ли они так уж быстро пролетят.

Санна вздыхает.

–А как же криминалисты?

–Так ведь самоубийство.

–Но они приедут?

–Они сейчас в северной части острова. Проникновение со взломом в одно из зданий старой военной базы. Но даже если б они не были заняты, ты не хуже меня знаешь: на такое дерьмо они больше не ездят.

Санна старается подавить раздражение: Бернард всегда называет самоубийства дерьмом. Может, потому, что они становятся все привычнее на острове, а может, потому, что полиция на такие вызовы приезжает теперь с единственной целью – прибрать и вывезти мусор.

–Нет, ну если ты настаиваешь на том, чтобы мы с ними ссорились и требовали, чтобы они приехали…– начинает он недовольно.

–Перчатки дашь?– она не глядя протягивает руку.

Он достает из машины коробку, кидает ей и ухмыляется:

–Черт, что ты без меня делать-то будешь?

Санна ничего не отвечает. Бернард поправляет потертый ремень на широченных вельветовых брюках и следует за ней к мосткам.

–Ее один собачник заметил, когда своего пса тут выгуливал,– поясняет он.– Лежала на поверхности воды в самом глубоком месте. Бедняга до полусмерти напугался. Решил, что озерную деву[2] увидал.

–Он что, живет где-то поблизости?

–Нет. Тут никто поблизости не живет. Он сказал, что вывозит иногда сюда собаку на прогулку.

На девочке, лежащей на мостках, из одежды одни только поношенные джинсы. Волнистые рыжие волосы липнут к щекам, плечам и груди и похожи скорее на еще один слой кожи. Во всем ее облике чудится какой-то покой. Если бы не посиневшие губы и не растопыренные, застывшие в окоченении пальцы ног, можно было бы подумать, что она забылась глубоким сном.

Санна натягивает перчатки, обходит тело и начинает осматривать руки девочки. Ни царапины, ногти чистые и аккуратно подстрижены. Она осторожно разворачивает кисти запястьями вверх и видит следы порезов.

–Эй, я слыхал, ты опять отказалась от завидного предложения,– произносит вдруг Бернард.

–У Йона просто сестра работает в том новом агентстве недвижимости,– поясняет он, не дождавшись от нее ответа.– Так что все в курсе, что ты опять отказалась от нескольких миллионов за участок…

–Люди вообще много болтают.

–Может быть. Но разве это так уж плохо?– Санна вскидывает на него раздраженный взгляд.– В смысле, отпустить прошлое.

–Я отпустила.

–Да, но ты же до сих пор…

–У меня есть все, что мне нужно,– обрывает она его на полуслове.

Бернард щурит глаза на ярком солнце.

–Ну да, ты знаешь, что я об этом думаю,– отзывается он.

Порезы на запястьях девочки ровные и глубокие. В один из них забилось что-то вроде ржавчины, но когда Санна прикасается к ней, та осыпается, как песок.

–Скоро день рождения Эрика,– произносит она и замечает, как Бернард сразу скис.

–Да, точно. Ему бы сейчас четырнадцать исполнилось?

–Пятнадцать.

Бернард криво улыбается. Санна аккуратно кладет руки вдоль тела девочки.

–Мы ему всегда обещали, что будем учить его водить мопед там, на дорожке, которая ведет к дому, и в этот день рождения он сможет сдать на права – продолжает она.– Патрик даже купил «Дакоту», когда он родился, и сам ее усовершенствовал.

–«Пач Дакоту»? Классика.

Санна молчит.

Бернард заговаривает снова:

–Знаю я, это чертовски ужасно. Но он не вернется, ты же понимаешь. Ни он, ни Патрик. А ты не старуха и не страшилище, еще могла бы кого-то встретить. Неужели ты думаешь, что твой парнишка был бы против? Чтобы ты двигалась дальше?

Санна продолжает молча обследовать тело девочки.

–Одно я, во всяком случае, точно знаю,– не сдается Бернард.– В том доме его уже точно нет. И, держась за все это в попытке сохранить ощущение их близости, ты врешь сама себе. Если хочешь моего совета, так окажи себе услугу и продай дом. Двигайся дальше.

Она осматривает лицо девочки, но не находит никаких признаков насилия. Далее взгляд ее начинает блуждать по сторонам, исследуя землю вокруг тела. Ничего, даже ни одного насекомого.

–А бритву нашли? Или то, чем она это сделала?

Бернард принимает враждебный вид.

–Здесь больше делать нечего. Осталась одна бумажная работа и разговор с семьей. Если только ты сама не хочешь понырять и поискать бритву.

Подходит один из спасателей и останавливается рядом в нерешительности, не зная, к кому из них следует обратиться.