кокон её иллюзии. Так почему же она не заявилась, почувствовав изменения, которые с ней происходят? Потому что только Всеслава с директором могли бы преподнести её верное видение мира. Профессор полагала, будто она более, чем заслуживает получить такой огромный магический потенциал в свою школу, она столько лет по крошкам, по каплям собирала и отправляла домой ту малую часть магии, которая утекала из Славии, как вода сквозь песок. Пусть никто из тех, кого они с директором переправили в Славию, не смог подняться выше мага-стихийника, но это позволило на некоторое время сдержать отток магии.

Уважаемая профессор была готова собственными руками разорвать на части каждого из отцов-дознавателей за то, что из-за них в своё время погибло множество носителей столь ценного дара. Безусловно, что Всеслава не была согласна с методами и способами сохранения магии, которые использовали евгенисты, но она бы покривила душой, если бы сказала, будто ратует за сожжение отступников. Ведь у них были цели и были результаты, у них рождались дети с впечатляющим магическим потенциалом, а у них с директором — глупое топтание на месте. Те жалкие крохи магии, которые они находили на «Битве Магов», не принимались в расчёт.

Она зло усмехнулась и по привычке посмотрела на часы. У Профессора Славиной не было нужды в этом, для того, чтобы точно знать время, но… некоторые человеческие привычки слишком глубоко врезались в неё.

Странно. Директор должен был уже давно вернуться. Чего же проще — зайти в квартиру девчонки, и по остаточным мазкам магии определить, сколь долго её нет дома. Женщина подошла к окну и тут же почувствовала присутствие колдуна. Слава Богам! Ну, наконец-то!

От директора Велибора ощутимо тянуло алкоголем и дешёвыми сигаретами. Он прошёл, улыбнулся оторопевшей Всеславе, и с удовольствием вытянул длинные худые ноги, совсем по-человечески рухнув в кресло.

— Позвольте, директор, я ожидаю от вас занимательного рассказа — промолвила ведьма.

— Извольте — Ладимир небрежно откинул назад бороду и сообщил, что хозяйки означенной квартиры не было дома минимум сутки.

Причём она никуда не собиралась, даже не думала, ушла из квартиры не одна, а с той милой девочкой, с которой и приходила на кастинг.

— Для того, чтобы узнать это, потребовалось не более пяти минут времени — криво усмехнулась профессор боевой магии.

— Точно! — охотно согласился директор и красиво разложил свою мантию по подлокотникам кресла — А для того, чтобы узнать больше, пришлось провести некоторое время в компании прелюбопытнейшей личности, которая живёт на первом этаже нужного нам подъезда. Выяснилось, что интересующая нас «Манька» всегда была немного «пришибленной девкой, ни с кем из наших не водилась» и что ушла она из квартиры в сопровождении своей «такой же придурочной и хамоватой подружки Васьки», и с сумкой на колёсиках.

— Ну и что? — непонимающе спросила профессор — Мало ли кто ходит с сумкой на колёсиках?

— Так-то оно так… только вот и прошлая хозяйка этой квартиры, некая Анна Ростиславовна Петровская, по разговорам, не раз прогуливалась с этой же тачанкой — Ладимир выделил имя, как будто оно должно было что-то сказать профессору.

— Ах, да! Конечно! Иная… я всё проверила — магии нет, замужем за человеком, квартиру продали, так как купили дом за городом — двое детей всё же… пришла из безмагического мира, всплеск для перехода — стихия, не более того. А тачка — вместилище для оберега?

— Бинго! — директор был доволен, как никогда, его светло-голубые глаза улыбались — В квартире явно ощущается слабая бытовая магия. Оберег или, скорее, мелкая нечисть. Думаю, что это может быть домовой.

— Сила Богов! Ну, хоть одна хорошая новость! Домовой никогда не отпустит свою хозяйку одну и тем более, не разрешит ей впутываться в склоки и скандалы, он-то и отговорит девчонку от глупостей и необдуманных поступков. Так что, я не думаю, будто эти соплячки одни решатся на проход в Славию. Но на всякий случай попрошу несколько старг, которые мне кое-чем обязаны, присмотреть за некоторыми переходами. Просто на всякий случай. Как говорят люди, бережёного Бог бережёт!

Глава 4

Сознание будто уплывало от меня, так что я далеко не сразу поняла, что происходит. А именно — что Донатий выспался в своей сумке, выполз оттуда, и теперь орёт благим матом, и тянет меня за рукав. Его крики доносились до меня сквозь туман.

— Проснись, девка, да очнись же ты! Старга сейчас подружку твою выпьет сейчас, токмо она ж безвинная. Манька! Ох, смертушка наша пришла!

Меня словно обухом по голове ударили — Васька в опасности. Внизу метался Донатий. Собственно говоря, он-то и приголубил меня половником, забравшись на стул позади меня. В глазах домового горел огонь паники и безумия.

Васька спала лицом в тарелке, и даже не собиралась просыпаться. Над ней склонилось жуткое чудовище с маленьким розовым хоботком — та самая старга, о которой кричал Донатий. Милой тётушки нигде не было видно. Ваську надо было спасать в любом случае, но вот так запросто до неё не добраться. Я соскочила со стула, и запулила его в склонившееся над Васёной чудовище. Старга отвлеклась на минутку и обратила своё внимание на меня. Тут-то я и поняла, что помощи доброй тётушки ждать не стоит — в жутком оскале старги я заметила проблеск доброй улыбки нашей хозяюшки.

Донатий кубарем перекатился по столу, хватая по дороге столовые приборы. Не особо раздумывая, домовой шустро зарядил ложкой Ваське по лбу. Но мне было некогда наблюдать за избиением дорогой подруженьки — на меня шла старга, ехидно улыбаясь по дороге.

— Ты уж прости меня, девонька, да только тяжко мне от бескормицы. А патент не даёт право пить всех подряд, да только вот Всеслава не узнает. Не было вас тут, и точка! Я ведь не сразу поняла, что вы молодые ведьмы. Ну, а поелику я уже вышла на охоту, то извиняйте меня.

Признаюсь честно, не слишком-то меня интересовал бред монстра, я в основном думала о том, как бы нам унести ноги. Васька очнулась, и уже проползала под столом в сторону выхода, ругающийся Донатий подгонял её сзади, а на меня шла старга.

Шансов покинуть помещение было не то, чтобы очень много. Я прикрыла глаза, собрала все силы, и постаралась перевернуть тяжеленный стол. Не вышло, конечно. Тогда решила поступить иначе, собрала то, что я называла внутренними силами, но ничего, кроме того, что задрожали ложки, вилки, не произошло. Тогда подбежавшая Васька протащила по полу тяжеленный стол и просто пригвоздила улыбающуюся старгу к стене.

Мы гуськом, громыхая по дороге своими тяжеленными ботинками, выбежали из домика, в котором чудовище поджидало своих жертв. Я бежала впереди, не разбирая дороги, затем Васька, и замыкал наш забег Донатий, который пыхтел под тяжестью своей тележки.

— Ты за-чем… фух… сумку эту прихватил — пропыхтела Вася, не снижая темпа.

— Ты под ноги лучше смотри, не… ровён час, споткнёсси — ежели б не я, погибли бы обе… не иначе…

И мы побежали вперёд. По мере приближения к пустующим домам мы поняли, что их просто не существует. То, что за нами не было погони, мы обнаружили только лишь тогда, когда совсем выбились из сил и просто упали на землю, отойдя на несколько шагов от лесной тропинки. Обезопасили себя, вроде как, от возможного преследования.

— Что это только что было? — немного отдышавшись, решила прояснить я.

Васька тоже бросила умирать от изнеможения и сурово воззрилась на Донатия. Он агрессивно смотрел на нас, желая ответить нечто непотребное, но сдержался.

— Старга это была, точно вам говорю. Я спервоначалу-то тоже не понял, больно редко они нонече водятси. Я ить, как выспался, вылез из сумоньки своей, погулял тихонько, освоилси, значит… токмо потом ужо заподозрил я что-то не то, когда Васёнин сон мне показалси больно крепким, да и не спят люди лицом, значит, в пельменях-то!

Вот тут-то я панику и поднял! Ежели бы ты, Манька, не была такою сильною супротив древней магии, так осталси бы я один-одинёшенек на свете белом!

Далее Донатий решил развить тему своего гипотетического одиночества, скитания по полям, по лесам в поисках дома деда Юрася. И своей скоропостижной смерти от холода и голода неподалёку на границе миров.

— Постой-ка, постой! — Вася остановила стенания домового движением руки — Что ты там говорил про границу миров?

— Вот за что всегда уважал тебя, Васёна, так это за то, что ты всегда можешь остановиться на главном! — Донатий