– Вон одна сидит у ворот, – с ненавистью выдохнул немного приободрившийся Тал.

– Ну и давайте посмотрим на нее вместе… – подумав, предлагаю им неожиданно даже для себя.

А что я теряю? Или женских оскорблений испугаюсь? А так – послужит наглядным пособием.

– Если, Тал, конечно, не против. – добавляю, заметив тень на лице парня, – все таки это его личная жизнь.

– Я-то не против, – отмахнулся он, – но не хочется портить всем настроение…

– Мне не испортит, – тотчас отозвалась Лин, и ее готовность к неприятностям тяжестью легла в мою душу.

Хотя я и сразу понимал, что Сард не стал бы прятать у меня обласканную судьбой девчонку, но надеялся, что не настолько колючую и настороженную.

– Мне тоже, – дерзко вздернув нос бросил рыжекудрый молчаливый парень.

– Ну, тогда идем, – шагнул я к двери, втайне опасаясь, что кроме этой троицы, желающих посмотреть на мачеху не будет.

Но они пошли все. И хотя я понимал, что последние плетутся просто за компанию, или из опасения остаться в неведении, но так хотелось верить в зарождение общности интересов.

– Сейчас я открою вам потайную комнатку, – объявляю подопечным, дойдя до массивной двери, одной из двух, ведущих на проходную.

Здание, встроенное в высокую каменную стену рядом с воротами, не имеет со стороны двора ни одного окна, и это сделано специально. На совершенно невероятный случай нападения на школу.

Изнутри строение делит поперек глухая стена, и потому каждая его часть имеет собственный вход.

Привратник живет и работает в той половине, которая примыкает к воротам, и его крылечко расположено возле них.

Дверь во вторую часть находится поблизости от противоположного угла, и конечно, тоже не случайно. В этом помещении я сделал кабинет, где намереваюсь принимать посетителей. И на всякий случай устроил позади кабинета потайное помещение для наблюдателей. Его идею я взял у шладбернцев, и надеюсь, старался не зря.

– Тайная комнатка невелика, – объясняю ученикам, распахнув ведущую в небольшой коридор входную дверь, – но если немного потеснитесь, уместитесь все. Тал пойдет последним, возможно, он мне понадобится. В стену вставлены смотровые оконца из особого затемненного стекла, вас через него никто не заметит. Но запомните одну важную вещь, сидеть нужно тихо. Нельзя ни разговаривать, ни стучать, ничего. Все поняли?

– Да, – нетерпеливо кивает Шет, – мы же не дураки.

Очень на это надеюсь, вздыхаю втихомолку, открывая перед ними дверцу в узкую, всего три локтя в ширину, зато длинную комнатку для наблюдателей. В ней нет никакой мебели, лишь простая скамья вдоль наружной стены. Нет здесь и ламп или свечей, зато на внутренней перегородке слабо светится орнамент из прозрачного сероватого стекла. Несколько десятков довольно крупных квадратиков и кружков позволяют видеть не только мой кабинет. Попадающего через них света хватает, чтобы рассмотреть устилающие пол и скамью кошмы.

– Чтоб не топали, – со знанием дела шепнул кто-то и тотчас смолк, остановленный сердитым шипением соседей.

Со стороны кабинета стеклянные вставки кажутся частью мозаичной картины, украшающей довольно просторное, но скромно обставленное помещение. Скамья, привинченная к стене под выходящими на дорогу зарешеченными окнами, напротив неказистый тяжелый письменный стол и возле него такой же неподъемный дубовый стул, вот и вся мебель. И дверей всего две, со стороны коридорчика, откуда вошел я, и обитая железом входная, для посетителей. Она открывается только из соседней с моим кабинетом дежурки привратника. Сам он сюда войти тоже не может, следит через зарешеченное оконце, если я сочту это нужным.

Строя эту проходную, я не сомневался, что посетители станут приходить с разными намерениями, и отнюдь не все будут добрыми. Вот и постарался понадежнее защитить всех непричастных.

– Впускай, – сев за стол, приказываю Фирну, и начинаю неторопливо доставать из ящиков заготовленные заранее писчие принадлежности, бланки протоколов, шкатулку с кристаллом, прикованную к ножке стола крепкой цепью.

Редко какой преступник может удержаться и не попробовать разбить или украсть кристалл правды. Хотя догадываются, что у правосудия он вовсе не один. Но попробовать так заманчиво! Вот и приходится держать кристаллы на привязи, как злобных собак, хотя я например, давно уже научился определять с первого взгляда, лгут собеседники или нет.

– Где мой сын? – едва шагнув за порог, гневно осведомилась стройная, модно одетая дама.

Венчающая ее наряд траурная шляпка с черной вуалью выглядит нелепо и вызывающе, но я стараюсь пока этого не замечать.

– Имя, звание, – невозмутимо произношу в ответ, начиная заполнять протокол.

– Граф Таларион Горьез, он здесь, не отпирайтесь! – голос посетительницы полон яда и презрения.

– Ваше имя и звание, – так же равнодушно продолжаю заполнять стандартный документ.

– Графиня Гилесса Горьез, – недовольно цедит она, – так где мой сын? Немедленно приведите его сюда.

– Ваш личный знак, – не обращая внимания на ее слова, требую я.

– Зачем? – от злобы дама почти рычит, – и по какому праву?

– По праву королевского ока, – просвещаю ее холодно, – Чтобы проверить вашу личность. Мало ли кто может явиться и назваться графиней.

– У меня нет его с собой… я так спешила, что забыла надеть.

– Вы лжете, – заявляю я, указывая на разгорающийся алым сиянием кристалл, – у вас нет знака. И значит вы не графиня, и Таларион Горьез не может быть вашим сыном.

– Мой муж просто не успел… но это ничего не значит! Я опекун Талиона и не отпускала его ни на какие отборы! Он удрал без разрешения и должен вернуться в поместье! Нечего ему делать в этом приюте для нищих!

– Снова ложь, оскорбление королевского училища, и его учеников. – диктую вслух, записывая в протокол слова вдовы, – Вы все сказали?

– Зачем вы это пишете? – только теперь задалась она законным вопросом.

– Так положено, стандартная процедура при дознании. Теперь осталось подписать и вынести приговор. Оскорбление короля, королевских очей, ложь верховному судье… издевательство над опекаемым… так, так… двадцать пять лет в одиночной камере Дареслайт. Приговор вступает в силу немедленно.

– Что? – неверяще уставилась на меня вдова, – в камеру? Меня? Ну давайте, отправляйте. Только не забудьте, если я сейчас не выйду отсюда с этим беглым щенком, его милый братик сдохнет от голода в подвале известного только мне дома.

Ложь, – доложил кристалл, но я и сам это услышал и не собирался верить в ее шантаж. Однако и незнакомого мне братишку ученика оставлять без помощи тоже не хотел. Жаль этого не знал Тал, принявшийся яростно стучать в стенку и кричать:

– Выпусти меня, Грег… я не хочу тут оставаться, слышишь?

Губы вдовы растянулись в злобной победной усмешке. Похоже, преступница еще не осознала, что королевские очи никогда не шутят с