Люди не любят судей.

Но я–то сразу узнал, что нет большего милосердия, чем уничтожать злоумышленников.

Сколько дней провел я здесь в одиночестве, и моим единственным собеседником с утра до вечера был лишь старый садовник

Да эти апельсиновые деревья, что я сам поливал, и еще маленькая козочка, единственное существо, которое совсем не боялось меня!

Да, она играючи бодала меня и поедала виноградные листья из моих рук.

ДОН БАЛТАЗАР А сейчас у вас есть донья Чудо, которая значит для вас больше, чем та козочка.

ДОН ПЕЛАЙО Позаботьтесь о ней, дон Балтазар, в этом трудном путешествии. Я вверяю ее вашей чести.

ДОН БАЛТАЗАР Как, так это мне вы хотите поручить донью Пруэз?

ДОН ПЕЛАЙО Почему нет? Разве не вы сами сказали мне, что дела зовут вас в Каталонию? Ваш путь не сильно удлинится.

ДОН БАЛТАЗАР Прошу извинить меня. Нет ли другого кабальеро, который возьмет на себя эту заботу?

ДОН ПЕЛАЙО Других нет.

ДОН БАЛТАЗАР Ну, например, дон Камильо, тамошний лейтенант, ваш родственник, который собирается возвращаться обратно в Африку?

ДОН ПЕЛАЙО (жестко) Он вернется один.

ДОН БАЛТАЗАР Но разве нельзя, чтобы донья Пруэз ждала вас здесь?

ДОН ПЕЛАЙО У меня не будет времени, чтобы вернуться.

ДОН БАЛТАЗАР Какой же властный долг зовет вас?

ДОН ПЕЛАЙО Моя кузина, донья Вириана, при смерти, а в доме нет ни одного мужчины.

Нет ни гроша в ее смиренном и высокородном доме, едва ли хлеба достает,

И к тому же шесть дочерей на выданье, самой старшей чуть больше двадцати.

ДОН БАЛТАЗАР Не та ли это девушка, которую мы — я как раз жил в тех краях, когда набирал рекрутов для Фландрии, — прозвали донья Музыка?

Из–за гитары, с которой она никогда не расставалась, хотя никогда на ней и не играла,

Из–за больших доверчивых глаз, смотрящих прямо на вас и готовых поверить в любые чудеса,

Из–за зубов, похожих на свежий миндаль, которыми она покусывала алые губы, и из–за ее смеха!

ДОН ПЕЛАЙО Почему же вы не женились на ней?

ДОН БАЛТАЗАР Я нищ, хуже старого волка.

ДОН ПЕЛАЙО Так значит, все твое жалованье уходит к брату, главе вашего дома во Фландрии?

ДОН БАЛТАЗАР Между Шельдой и Маасом вы не найдете рода славнее.

ДОН ПЕЛАЙО Я беру Музыку на себя, а тебе поручаю Пруэз.

ДОН БАЛТАЗАР Эх, сеньор, я, как и вы, несмотря на свой возраст,

Скорей пригоден быть супругом красивой женщине, чем защитником.

ДОН ПЕЛАЙО Ни она, ни вы, мой благородный друг, в этом я уверен, не должны опасаться этих нескольких дней пути,

И, кстати, с моей женой всегда ее служанка: берегитесь чернокожей Жобарбары! Даже персик, растущий среди диких кактусов–опунций, защищен не лучше!

И, в конце концов, ваше ожидание будет недолгим: в скором времени я все улажу.

ДОН БАЛТАЗАР Как, выдадите замуж всех шестерых девиц?

ДОН ПЕЛАЙО

Я уже присмотрел для каждой по два жениха, и приказ явиться им, голубчикам, уже отослан; кто осмелится ослушаться Пелайо, грозного судью?

Девушкам останется только выбрать, а заартачатся, я выбрал сам за них —

Монастырь.

Арагонец, который привел на рынок шесть молодых кобылиц, не более меня может быть уверен в успехе. Кобылицы спокойно постаивают в тени высокого каштана И не видят покупателя, который ласковым и опытным глазом осматривает одну за другой, пряча удила за спиной!

ДОН БАЛТАЗАР (с глубоким вздохом) Прощай, Музыка!

ДОН ПЕЛАЙО И пока у нас остается немного времени, я хотел бы закончить своей рассказ о том, как обстоят дела на побережье Африки. Султан Мулей…

Они удаляются.

СЦЕНА III

ДОН КАМИЛЬО, ДОНЬЯ ПРУЭЗ

Другая часть того же сада. Полдень. От края до края сцены длинная изгородь из густолистого граба. Тень от плотной кроны деревьев создает ощущение сумерек. Но сквозь редкие просветы в листве все же проходят лучи солнца, оставляя огненные блики на земле. С невидимой стороны изгороди, выдаваемая только редкими всполохами своего красного платья, прогуливается донья Пруэз. Рядом с ней, с видимой стороны — дон Каминльо.

ДОН КАМИЛЬО Я признателен вашей милости за то, что вы позволили мне попрощаться с вами.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Я ничего вам не позволяла, и дон Пелайо ничего мне не запрещал.

ДОН КАМИЛЬО Эта лиственная преграда между нами доказывает, что вы не хотите видеть меня.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Не достаточно ли того, что я слышу вас?

ДОН КАМИЛЬО Оттуда, где я вскорости окажусь, я вряд ли смогу беспокоить господина генерал–капитана.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Вы возвращаетесь в свой Могадор?

ДОН КАМИЛЬО Кстати, это очень симпатичный уголок побережья, вдали от Кета и его контор, вдали от той грубо раскрашенной голубой картинки, на которой веслами белых галеонов непрерывно пишется имя короля Испании.

Но что я особенно ценю, так это мель у входа в бухту длиной сорок футов, которая стоит мне время от времени одного или двух баркасов и слегка досаждает неожиданным посетителям.

Но, как говорится, те, кто посещают меня, оказывают мне честь, а те, кто не посещают, доставляют удовольствие.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Но это также преграждает путь для подкрепленья и затрудняет снабжение.

ДОН КАМИЛЬО Я стараюсь обходиться.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ К счастью, Марокко в данный момент разделен между тремя или четырьмя султанами или пророками, которые воюют между собой. Не так ли?

ДОН КАМИЛЬО Да, верно, это моя маленькая удача.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ И никто лучше вас, не правда ли, не сумел бы воспользоваться ей.

ДОН КАМИЛЬО Я умею найти со всеми общий язык. Но я знаю, о чем вы думаете.

Вы думаете о той двухлетней поездке, которую я совершил по стране, переодевшись в еврейского купца.

Многие люди говорят, что это не дело для дворянина и христианина.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Я так не думала. Никто никогда не думал, что вы вероотступник. Это видно по той почетной должности, которую доверил вам король.

ДОН КАМИЛЬО Да, почетная должность, ничего не скажешь: собака на бочке посреди океана. Но я и не хочу ничего иного.

Многие говорят также, что во мне есть что–то от мавра, из–за чуть смуглого цвета лица.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Я так не думаю. Я знаю, что вы из очень хорошей семьи.

ДОН КАМИЛЬО А пусть я буду мавром! Каждый порядочный дворянин знает, что можно отработать на мавре удар, словно на чучеле из игры в кинтен[15]. Впрочем, только в теории, потому что