Эдуард, Андрей и я присоединились к всеобщему чаепитию. Мои руки тряслись от волнения. Едва не уронив кружку, я пролила чай на стол. Пытаясь делать вид, что не напряжена, я нервничала ещё больше. Каждый из присутствующих внёс свою лепту и по очереди сказал, чтобы я не переживала: никто меня не собирается обижать, принуждать и подавлять, и уж тем более никто не намерен отбирать паспорт, коего у меня, к слову сказать, с собой и не было. Я извинилась за расплёсканный чай и, понурив голову, уткнулась взглядом в кружку. Я не знала, как сказать им, что я – девственница.

– Как? Ты до сих пор девственница? Не может быть! Ты шутишь? – они недоумевали.

– Но у меня есть одна знакомая, которая бы тоже хотела поработать, – добавила я неуверенным, дрожащим голосом. – Она – уже нет.

– Сейчас мы отвезём тебя домой, а завтра, часиков в семь вечера, если ты готова, мы приедем за тобой, а потом заедем за подругой. Будем отдыхать в сауне. Бассейн. Парилка. Купальники брать необязательно, – сказал Эдуард.

На следующий день всё ровно так и произошло, как было оговорено.

Страха не было. Я находилась в состоянии прострации, понимая, что это необходимость, которая уже наступила.

Сидя в сауне впятером за дубовым резным столом, рассчитанным на большую компанию, мы ели, выпивали, курили, болтали о жизни. В это время я выбирала, с кем из них троих я хочу уединиться. Они предоставили мне право выбора, но тогда я не придала этому никакого значения и лишь много лет спустя сумела оценить этот поступок по достоинству. Я не помню, кто включил музыку, но помню, как в алкогольном дурмане пошла танцевать с Владом. Он аккуратно обнимал меня, касаясь плеч и спины, и не позволял себе никаких вульгарных и пошлых телодвижений или шуток. Он ждал, пока я сама решусь и скажу ему: «Пойдём!» И я сказала.

Когда всё закончилось, голова кружилась и окружающее плыло перед глазами, превратившись в одно большое месиво невнятного пространства, а моё тело казалось куском глины, тяжёлым и неподъёмным.

Он запачкался и скривил лицо, глядя на кровянистые выделения естественного физиологического процесса. Мне стало обидно и больно, но я понимала, что детство закончилось. Моё детство закончилось ещё тогда, когда мать в первый раз жестоко избила меня, и этот вечер стал тому подтверждением. Я не заплакала, я уже давно научилась этого не делать, потому что для выживания слезы – плохой товарищ. Не стоило делать из плановой дефлорации песню с припевом – не в этой ситуации, не здесь, не сейчас.

Просто он был сутенёром, просто я стала проституткой. Но при этом мы оба не являлись теми, кем были в данной ситуации.

Места для ночлега

Когда Влад и я вернулись к столу, то оказалось, что Та-нюха сбежала.

– А что случилось? Почему?

– Мы не знаем. Мы пошли погреть кости в парилку, были там от силы минут десять, вернулись, а её и след простыл. Вышли в прихожую, а там нет ни её обуви, ни пальто.

– Но мы планировали вместе уехать… Она сказала, что я могу переночевать у неё сегодня… Мне далеко добираться домой… Может быть, случилось что-то, о чём вы мне не хотите говорить? Она боялась, что вы будете приставать? Насиловать?

– Нет, ничего такого не было. Ты же видишь, что мы никого не принуждаем. Не хочет – не надо. Где она живёт? Давай доедем до неё. – А её мобильный? Ах, да, откуда вам его знать… – Он недоступен. Мы знаем её номер, она дала нам его, как только вы ушли в комнату отдыха.

– Сорвалась куда-то среди ночи, в тьму и холод, – засмеялся Влад. – Ты давно её знаешь?

– Да нет, не очень.

Когда мы приехали на адрес, общая дверь в секцию к её квартире была заперта, а между этажами дремал мужичок, от которого за версту разило перегаром.

– Вы в порядке? Вас не били? Вызвать скорую? С вами всё хорошо? – похлопывая его по плечу, спрашивала я.

– А? Что? Кто здесь? Я сплю…

– С вами всё в порядке?

– Обычное дело, – заспанными слипшимися губами с трудом мямлил он. – Напился! Жена домой не пускает… Сегодня я ночую здесь. Мне не привыкать… Не волнуйся, доченька, благодарю, – мужичок отвернулся и захрапел.

– Поехали к нам. Не в подъезде же ты будешь ночевать рядом с ним для согрева.

Мы приехали на знакомый адрес. В квартире никого не было.

– В холодильнике – еда, в шкафу – постельное белье. Еду бери, не стесняйся, не голодай. Вот тебе пачка сигарет, если захочешь покурить.

Эдуард, Андрей и Влад поехали каждый к себе домой, оставив мне на всякий случай ключи от квартиры. Я несколько раз пробовала дозвониться до Танюхи, но её абонентский номер до сих пор был недоступен. Я осталась один на один со своими мыслями, чувствами, переживаниями. Мне было не по себе. Одиночество, внезапное исчезновение Танюхи и мой вновь приобретённый статус палитрой красок на сумасшедшей скорости устраивали балаган в моём разуме и моей душе, но едва я прилегла на диван, не раздевшись и не расстелив постели, как мгновенно уснула.

Проснулась я только к вечеру следующего дня, когда на квартиру приехал весь состав.

Первым делом я начала дозваниваться до Танюхи. На том конце провода трубку взяли почти мгновенно. Это была она.

– Куда ты пропала вчера? Что случилось?

– Я решила уйти, – полным гордости голосом ответила она.

– Таня, тебя обидели?

– Нет, я просто ушла. Я вызвала такси и уехала домой. Со мной всё в порядке, – тем же тоном продолжила она.

На этом наш разговор закончился, я повесила трубку. У меня не было оснований ставить под сомнения слова трёх мужчин, несмотря на короткий промежуток времени нашего знакомства. Они меня не обидели и доверяли мне. Её бесшабашная выходка говорила лишь об одном: она, не зная броду, полезла в воду, руководствуясь только ей одной известной мотивацией. Боевая подруга – это не про неё. Больше я никогда с ней не созванивалась и не встречалась.

Кухонные дела

– Сегодня не выходи, восстановись. Завтра поедешь. Успеешь ещё наработаться, – произнёс Эдик, и все, кто сидел на кухне, громко и дико засмеялись.

Конечно, шутка была грязная, но правдивая. Мне было непонятно и одновременно приятно столь трепетное отношение ко мне.

Когда рабочий класс отправился на добычу денег, в квартире остались я и Ирина. Ирина была одной из первых сотрудниц фирмы и одной из самых