Шрифт:
Закладка:
Впервые за вечность Олег ощущал ауру добра, покоя и надежды вместо страха и отчаяния. Что-то подсказало ему, что он может сесть и поесть, что он и сделал. Ему казалось, что никогда он не пил столь вкусного молока и не ел столь ароматного хлеба. Приятное тепло разлилось по его телу.
Зеленоватый туман задрожал, и сквозь него в помещение проник золотистый лабрадор. Но как же он был огромен! Выше тела десятилетнего Олега! Олег всегда обожал собак, но на эту он смотрел с почтением. Лабрадор изучал величие, в глазах его светились такая мудрость и доброта, которых он не встречал за всю свою жизнь. Олегу хотелось прикоснуться к золотистой шерсти, но не смел. И одновременно хотелось пасть ниц. Но он не сделал ни того ни другого, ибо лабрадор подбежал к нему и огромный собачий язык заскользил по Олеговой щеке.
– Ну что же, Аргомырг решил, что ты достаточно подготовлен к пониманию того, что с тобой произошло, что ты познал страдания, что твоя душа готова к изменению, к дальнейшему пути, – зазвучал мягкий голос. Сам он еще сильно гневается на тебя, и вот поэтому с тобой работать буду теперь я, который тебя… любит.
– Но кто же вы? Духи? Боги? Агромыр это страшное существо с фасеточными глазами и жвалами? За что он на меня так гневается? За что меня любишь ты? Я понял, что я в жизни своей натворил что-то страшное…. И видимо по этому должен был познать страдания, я много раз искал ответ на вопрос, что же именно – и не нашел, хоть понимаю, что моя жизнь была далека от идеала.
–Узнаю людей! У них всегда так много вопросов, – добродушная морда пса искривилась в подобии улыбки. – Вы любопытны и любознательны, всегда готовы двигаться вперед, но вот с умением делать самостоятельные выводы у большинства из вас – беда, и с памятью тоже. Если сказать упрощенно, то да, Агромыр и я в твоем понимании боги. Хотя это и не так. Оба мы частицы и воплощения бога. Как ты мог бы заметить, но похоже не заметил, Агромыр это воплощение бога в виде муравья. А я в виде собаки. Этого, в принципе могло бы быть достаточно, что бы ты дальше понял сам, но я вижу, что ты не понимаешь, отчасти от того на тебя Агромыр и гневается до сих пор. Он, знающий все о каждом разумном муравье, который был, есть, будет или который мог бы быть разумным, знающий все что они испытали имеет могучий интеллект, который с яростью восстает против твоего…. заторможенного мышления и отсутствия интеллекта эмоционального. А я вот больше доверяю чувствам, – и язык лабрадора заскользил по другой щеке Олега.
Каждое прикосновение языка Бога казалось, врачевало душу Олега. Ему становилось легко и спокойно, как будто он был в ласковых объятиях матери. Все невзгоды и вся боль уткали прочь, но неистерпимая жажда познания заставляла его задавать вопросы, которые как он понял задать можно безбоязненно.
– Вначале, я подумал, что раз вы боги, то существует множество богов, но раз вы воплощения одного бога… Я знаю, что в христианстве был бог отец, бог сын и бог дух святой, которые были триедины, и это все бог, который всемогущ, всеведущ и всеблаг, но получается…
– Получается, что вы люди горды и наивны, думаете, что способны понять все духовные тайны вселенной. А это даже отдаленно не так. Все гораздо сложнее, и даже не в десятки, не в сотни и не в тысячи раз. Не хочу тебя обидеть, но неужели ты думаешь, что разум человека живущего свою земную жизнь способен воспринять всю глубину знаний Вселенной и познать Бога? Конечно же, нет. Хотя кое-что некоторые ваши мыслители ухватили верно. Однако, вы, люди, не умеете концентрироваться на главном. Что бы познавать божественное и устройство вселенной у тебя бесконечное количество времени, но сейчас важнее иное, – тяжко вздохнул лабрадор.
– Вспомни свое детство. Ты очень любил разорять муравейники. Разорял их десятками, даже сотнями. Двести тридцать семь раз разорял муравейники. Порой достаточно жестокими способами. А ведь ваши земные муравьи, пусть и не достигли индивидуального разума, но коллективно разумны… и они тоже чувствовали боль и страх. Я даже удивляюсь, что Агромыр, который ощущал страдания каждого муравья во Вселенной, так мягко с тобой обошелся.
Олега окатила волна неистового стыда и раскаяния за свои деяния, но последние слова Пса заставили его удивиться.
– Мягко? Мягко?!! Я чувствовал десятки раз потери, ужас и боль! Отчаяние! Я понимаю, что я должен был все это испытать что бы понять как я был неправ. Ведь я был всего лишь ребенком! Маленьким ребенком! Для меня же это были всего лишь муравьи! Неразумные букашки, которые больно кусались! Они же лишь коллективно разумны, да и не знал я об этом. Я сожалею, очень сожалею, мне стыдно, я понимаю теперь как ужасно, когда ты обречен на мучительную смерть кем-то, но разве это – мягко?! И еще я хотел спросить… я помню, я множество раз умирал, помню как страдал, но сама предстоящая гибели жизнь представлена в памяти мазками и фрагментами. Это было по настоящему? Я действительно прожил все эти жизни?
– Конечно, мягко. Ведь каждый из них тоже чувствовал и боль, и страх и отчаяние. Все они это испытывали в полной мере, когда ты без особых причин поливал муравейники водой, поджигал их, травил муравьев химией, перебрасывал муравьев с одного муравейника на другой и следил за их жестокими сражениями, и просто топтал. Просто из-за того что они тебе не нравились! Сколько жизней ты сгубил? Одно дело, если бы муравейник мешал твоему огороду, муравьи заползали бы в дом, вредили бы саду. А так – чисто из прихоти! Именно потому, что ты был маленький, а муравьи были разумными только коллективно ты так легко и отделался. Иначе было нельзя. Да ты познал отчаяния и страдания, но ведь впереди вечность, в которой предстоит очень многое. И твое «множество раз» – ничто перед предстоящей вечностью. Насчет того было ли это по настоящему…. Конечно это было по настоящему, ты умирал и страдал по настоящему, но все же ты не проживал все эти жизни полностью. Бог, как ты понимаешь, всеблаг и всемогущ…. И не может заставлять никого страдать понапрасну, –
