и, поднявшись с колен, вышел из церкви. За оградой церковного двора его ожидали сопровождающая стража, один из стражников держал за повод Вьюнка. Вскочив на коня, Олег неспешно направился к княжескому терему. Тяжкие думы не отпускали его. Встречавшиеся на улице люди расступались, давая дорогу Олегу со стражей, кто-то ломал шапки, кто-то бил поклоны, раздавались добрые пожелания. Олега любили в народе. И не диво. Разбойников повывел, податями сверх меры не душил, непотребств сам не творил и никому не позволял, был ликом светел и нравом добр.

Вдруг послышался тревожный колокольный звон. Люди выбежали на улицы. О какой беде предупреждает набат?

– Пожар! Горим – разнеслось над городом. И впрямь, черный дым змеился с холма. С холма, на котором был расположен княжеский терем. Олег побледнел и пустил коня в галоп, стража не поспевала за ним. Когда Олег подскакал, терем был объят пламенем. Челядь на улице суетилась и бежала с ведрами пытаясь залить горящие стены.

Во дворе нарядная, красивая русоволосая женщина, в наряде, испачканном сажей, рыдала и рвалась из рук мамок пытаясь броситься к терему.

– Пустите Ироды, пустите же! Там мои детки, – истошно кричала она, и слезы лились из ее глаз, оставляя след на грязных щеках княгини. А в окна на третьем этаже мелькали фигурки детей. Детей ее и Олега. Перед окном давно расстелили принесеные пуховые простыни и уговаривали детей выпрыгнуть, но дети боялись.

Олег, соскочил с коня, вырвал из рук пробегающего мужчины ведро, облил себя с ног до головы и бросился в терем. Кто-то с криком «Князь, куда ты!» попытался задержать его, но Олег, обнажив меч, закричал:

– Отойди, зарублю! – и, оттолкнув вставшего на его пути, вбежал внутрь. Ведь в тереме были его дети, он обязан был их спасти. Внутри стелился удушливый дым, но огня не было видно. Кашляя, Олег добежал до лестницы и бросился на третий этаж. Этаж горел. Кожух, мокрый от воды зашипел. Олег бросился к коридору, который вел к комнате, в которой укрылись его дети. Коридор гудел и представлял собой огненный ад. Горели стены, пол, потолок. Пригнувшись и пытаясь укрыть голову, Олег побежал по коридору сквозь ревущее пламя. Он чувствовал, как загорелась на нем одежда, ужасная боль пронзила его тело, но, крича от боли, он продолжал бежать. Вот и детская комната.. Ворвавшись туда, Олег заметил, что огня и дыма там было меньше. Но это ненадолго. Потолок горел и стонал, загорались стены, в дальнем углу уже горела полоска пола.

Олег сбросил с себя горящую одежду и начал искать взглядом детей. Их не было. Неужели они все-таки выпрыгнули? На всякий случай Олег решил позвать:

– Соня! Иван! Вы где?

– Папа, мы тут! – раздалось из под кровати в дальнем углу. Там, отсеченные от окна огнем, спрятались плачущие от страха маленькие княжата.

– Вылезайте! – закричал Олег, а сам, не обращая внимания на огонь, и сводящую с ума боль бросился к кровати. Добежав до нее, Олег схватил под мышки зареванных детей и понес их к окну. Неожиданно прямо перед окном рухнули балки, перегородив дорогу к жизни. Олегу было не добраться до окна, обратно тем более не добежать. Но он может спасти детей. И Олег швырнул в открытое окно своих наследников, Софья и Ивана и услышал, как во дворе удивленно закричали. И вовремя. Через несколько мгновений на то место где он стоял рухнула крыша, придавив его к полу в огненной ловушке.

Последние минуты Олега были ужасны. Чувствуя как обугливается кожа и отваливаются согревшие уши он уже не слышал, как кричит во дворе его Ольга, обнимающая детей, как плачут и зовут его Иван и Софья, весь мир сузился до огня и боли. Проваливаясь в спасительное небытие Олег увидел перед своим взором огненного демона из сна, вещающего о опаляющем, очищающем и карающем за грехи пламени.

Глава 5. Каширка

Олег пил. Точнее сказать не просто пил, а бухал. Что, ночь с воскресения на понедельник? Утром надо бодрячком на работу? Может вам, но никак не Олегу. Прошли те времена, когда Олег работал в офисе менеджером среднего звена. Фирма, в которой он работал, кризиса девяносто восьмого не перенесла. Достойной работы он после этого не нашел. Теперь работает «ночным директором» в фирме своего знакомого, причем рядом с домом. Платят, конечно, меньше, но зато ни нервов, ни стрессов на работе. Да и работа не пыльная. Сутки через трое на охране, в выходные так вообще кайф: сидишь, играешь за компьютером. Идешь на работу или с работы рано утречком, порой смотришь, как другие корячатся. Во вторник утром вот в склад в его доме кто-то сахар носил, спины не жалел. Танька, его жена, конечно, ворчит, что он теперь меньше получает, но не сильно – видит что зато он и обед приготовит, когда дома, и детей из школы заберет. Ей же теперь легче, а денег, что она получает, плюс Олегова зарплата на жизнь вполне хватает.

Вчера утром кончилась его смена. Танька как раз умотала на выходные с детьми в деревню к теще. Вернется рано утром в понедельник, закинет, прям с дачи, детей в школу и сразу на работу. Хорошо, однако, что в субботу, у него было дежурство, и не пришлось ехать на дачу. А то опять теща бы пилила, житья не давала бы, а Танька ей подпевала бы. А так пришел в воскресенья утром с дежурства, подремал чуток, и можно расслабиться. Никто не пилит, никто не достает. Красота!

Бухали с Колькой, с бывшим одноклассником, соседом, разнорабочим. Вскоре после того как Олег окончил институт и вышел на работу в крутую компанию их пути разошлись, но последнее время опять сдружились. Выпили бутылку беленькой 0,7 на двоих, и Колька пошел домой, ибо ему завтра на работу. А Олег решил выпить еще четвертушечку. Ложиться спать не хотелось. Надо сказать, Олег ложиться спать боялся. Ему приснился после работы жуткий кошмар. Какой? А он забыл. Вот и хорошо, что забыл, ведь он и пил сегодня так много отчасти для того, что бы забыться и спать не ложился из-за этого.

За окном потихоньку светало. Скоро уже пять. Надо бы, наверное, все-таки лечь поспать, к двум дня забирать младшего из школы, а до этого еще и в магазин надо будет сходить, да убраться. Тем более четвертушка уже показала дно. Пить хватит, и так много. Бутылка пива в холодильнике на пробуждение стоит, что бы утро было