— Да, и судебной медицине случаи психоза подобного рода известны.

Только после обеда Фалин вернулся к себе в прокуратуру. Не успел он еще сесть за стол, как зазвонил телефон.

— Товарищ Фалин! Это я — участковый Круминь. Инженер Путна вернулся из командировки. Он хочет войти к себе, в свою квартиру, но она опечатана. Он пришел ко мне, страшно возмущается и требует, чтобы я снял печать. Я ему объяснил, что это можете сделать только вы.

— Хорошо! Передайте Путне, что я сейчас выезжаю в Солнечный. Попрошу вас быть у себя. Вы мне понадобитесь.

Фалин уже собрался выходить из кабинета, но снова раздался телефонный звонок.

— Товарищ Фалин! Это я — Ванцевич. Я вам звонил. Мне ваш начальник сказал, что вы, наверное, не сможете приехать, поэтому я вскрытие трупа Громовой решил произвести без вас. На все поставленные вами вопросы ответы отрицательные. Но, представьте себе, эта женщина была беременна...

— Это мне уже известно, — перебил его Фалин. — Завтра я сам заеду к вам и заберу акт вскрытия...

— Ну, дядя Миша, опять газуй в Солнечный, — усаживаясь рядом с водителем, произнес Фалин.

— А мне все равно что в Солнечный, что в Лунный, лишь бы ехать. Я не любитель спать в машине. Она для того и предназначена, чтобы на ней ездить, — с готовностью отреагировал тот, трогая машину с места...

«Интересно, что может сообщить муж покойной? Сможет ли он объяснить случившееся? Или это для него тоже абсолютная неожиданность? Как они жили, какие между ними были отношения?» — задавал Фалин мысленно вопросы, на которые должен ответить Арвид Путна. Хотя из бесед с соседями Фалин знал, что покойная с мужем жила мирно и никаких жалоб не высказывала, но он помнил, что «чужая жизнь — потемки» и что культурные люди свои житейские неурядицы выставлять напоказ не будут...

Как и вчера, на улице поселка их встретил участковый Круминь:

— Арвид Путна сейчас находится на квартире главного инженера. Вы подъезжайте к домику Арвида, а я схожу за ним.

— Может быть, подъехать на машине?

— Нет, нет. Это почти рядом.

Действительно, не успел Фалин выйти из машины, как увидел, что к дому идет Круминь в сопровождении молодого человека, одетого в светло-серый костюм. Походка четкая. Вид вполне спокойный.

«Не похож на убитого горем человека», — подумал Фалин, внимательно всматриваясь в незнакомца.

— Товарищ следователь! Это инженер Арвид Путна, — представил его Круминь.

— Здравствуйте, товарищ Путна, — сказал Фалин, не подавая руки.

— Здравствуйте, — каким-то ледяным тоном ответил тот.

— Товарищ Путна, мы вчера вашу квартиру опечатали. До этого она была не на замке. Я с понятыми, в том числе с товарищем Круминем, был в вашей квартире. Она и сейчас еще представляет интерес для следствия, поэтому войдемте в квартиру и там продолжим наш разговор.

Выслушав пояснения Фалина, Путна лишь молча кивнул головой.

— Товарищ Круминь, и вы с нами, — пригласил Фалин участкового.

Как только они втроем вошли в квартиру, Арвид сразу же обратился к Фалину:

— Товарищ Фалин! Мне Круминь сказал, что вы нашли здесь записку, оставленную Надей. Можно познакомиться с ее содержанием?

— Безусловно, — Фалин достал из портфеля листок бумаги и подал его Арвиду.

Тот быстро прочитал записку и вопросительно поглядел на Фалина.

— Но это рука не Надина... И тут нет ее подписи.

— Вы правы. Это копия. А подлинник я направил на графологическую экспертизу. Вам не кажется странным текст этой записки?

— Это вы относительно того, что написана она стихами?

— Да, именно.

Путна, немного подумав, ответил:

— Надя очень любила поэзию. А вообще-то, конечно, странно.

— Хорошо. Давайте вместе осмотрим квартиру. Не оставила ли покойная какую-нибудь еще записку.

В ответ на это Путна как-то вяло пожал плечами и безразличным голосом сказал:

— Смотрите, здесь все на виду.

— Но ваша жена имела с кем-нибудь переписку? Получала письма? Есть они?

— Да, есть. — Арвид открыл два ящика письменного стола и вынул небольшую пачку писем.

— Надя переписывалась только с подругой — Граниной. Она живет в Таджикистане. А вот в этой тетради Надя записывала все, что ее интересовало, в том числе и стихи поэтов и свои.

— Так она писала стихи? — удивился Фалин.

— Очень редко и немного.

Фалин взял поданную ему Арвидом большого формата тетрадь в коричневом переплете.

— Хорошо, я эти письма и тетрадь возьму с собой. А позже верну их вам.

Напрасно надеялся Фалин на то, что Путна сможет объяснить самоубийство жены. Он только повторял одно: для него это страшная неожиданность — ничто в их совместной жизни не предвещало такой трагедии.

Озадачило Фалина недоумение, отразившееся на лице Арвида, когда зашла речь о беременности его жены.

— Какая беременность? — широко раскрыв удивленные глаза, переспросил Арвид. — Ни о какой беременности не было и речи. Надя мне об этом ничего не говорила.

На вопрос Фалина, хотел ли он иметь ребенка, Арвид после длительной паузы ответил, что по взаимному уговору они с женой решили на несколько лет воздержаться от прибавления семейства.

— Ну возможно ли вот так, без причины, уйти из жизни, которую она очень любила? Неужели это останется ее тайной? — спросил Арвид, когда их беседа с Фалиным подошла к концу.

— Без причины такое случиться не могло. И причина уже вырисовывается, — произнес Фалин, укладывая в портфель письма, тетрадь и протокол допроса.

Арвид с изумлением посмотрел на Фалина.

— Причиной могла стать ее беременность. Судебно-медицинской практике известны случаи так называемой предродовой горячки, когда женщина может совершать немотивированные поступки, — пояснил Фалин...

В тот же день поздно вечером он ознакомился с письмами и тетрадью, взятыми из квартиры Путны.

Все письма были от одного адресата — Г. Б. Граниной из города Кировабада.

Прочитав их, Фалин ничего полезного для следствия не нашел. Лишь в одном из них (судя по дате, последнем) Гранина в конце письма написала: «Молодец, Надюша! Правильно ты решила. Ведь в этом наше главное предназначенье в жизни».

— Нужно будет послать поручение в прокуратуру города Кировабада: пусть допросят Гранину, — решил Фалин, откладывая письма в сторону.

Теперь перед ним лежала большого формата тетрадь в переплете из плотного картона коричневого цвета. Страницы были пронумерованы