— Здесь место происшествия?

— Да, здесь! — подтвердил Круминь.

Отпустив машину, Фалин в сопровождении Круминя обошел дом; за ним высился огромный каменный сарай под серой черепичной крышей.

У ворот стояли две молодые женщины и пожилой мужчина.

— Эти люди вам, видимо, потребуются в первую очередь. Я уже беседовал с ними и просил, чтобы они ждали здесь вашего приезда, — подходя к ним, сказал Круминь.

— Спасибо, — поблагодарил его Фалин.

Когда подошли к воротам сарая, Круминь отворил врезанную в них дверцу и вслед за Фалиным вошел внутрь помещения.

Проходя курс обучения в юридическом институте, Фалин действительно хорошо освоил методику расследования многих преступлений, несчастных случаев, а также и самоубийств, но здесь, в этом большом сарае, он впервые увидел труп человека не в учебной, а в реальной обстановке.

Труп женщины, одетой в светло-серый халат, висел на белой веревке, перекинутой через ступеньку лестницы, ведущей на чердак. Конец веревки был завязан за нижнюю ступеньку. Рядом валялся деревянный ящик.

— Наверное, она встала на этот ящик? — подал голос Круминь.

— Да, видимо, так, — согласился с ним Фалин.

— Можно к вам войти?!

Фалин обернулся на голос. У дверцы стоял молодой мужчина с чемоданчиком в руке.

— Я судмедэксперт, — представился он.

— Пожалуйста. Заходите. Ждем вас, — ответил Фалин, делая несколько шагов навстречу.

— Ванцевич Станислав. Прохожу стажировку у Арсения Владимировича, — пояснил вошедший.

— Вот и хорошо. Давайте приступим к делу...

Осмотр места происшествия, трупа, составление протоколов, предварительные допросы соседей, а также сослуживцев мужа покойной Надежды Громовой заняли вторую половину дня, и лишь к вечеру Фалин вернулся к себе в прокуратуру.

Несмотря на позднее время Гайлис находился еще в своем кабинете, и Фалин решил зайти к нему — проинформировать о проделанной работе.

— Долго вы задержались там и, наверное, голодны, без обеда? — Гайлис внимательно посмотрел на Фалина, который устало сел около его стола. — Сейчас и столовые закрыты, — продолжал Гайлис. — Идите к себе, оставьте там свои материалы, заходите за мной и пойдем к нам. Жена нас чем-нибудь накормит.

— Верно. Голоден, как волк. От предложения не откажусь, — тут же согласился Фалин.

После ужина они вышли в садик и сели на скамейку. Сквозь зелень деревьев проглядывала луна. Со всех сторон раздавалось соловьиное пение. Хотелось вот так сидеть, ни о чем не думая. Фалин даже старался не перебирать в памяти события минувшего дня, но у Гайлиса, видимо, было другое настроение, и он, закурив сигарету, спросил:

— Что за причина самоубийства той женщины? Что-нибудь прояснилось?

Фалин, немного подумав, ответил:

— Нет. Даже зацепочки пока никакой. Я беседовал и с соседями, и с сослуживцами ее мужа... Кстати сказать, он только вчера днем уехал в служебную командировку в Таллин. Ему туда сообщили по телефону, и он должен завтра вернуться.

— Они давно женаты? Дети есть?

— Нет, детей нет, а женаты они почти четыре года. Она по профессии учительница. Я завтра отправлюсь в ее школу, поговорю с коллегами. Может быть, там что-нибудь прояснится.

— Как правило, самоубийцы оставляют какую-нибудь записку, объясняют мотивы, а тут?

— Да и тут есть записка, — перебил Фалин Гайлиса. — Я с понятыми осмотрел квартиру инженера Путны, благо что она была не на замке. И там в спальне на туалетном столике лежала записка. В ней Громова написала, что уходит из жизни, что разочаровалась в ней. Вот и все. Но что поразительно, этот смысл изложен в стихотворной форме.

— Стихами? — недоверчиво спросил Гайлис.

— Вот именно стихами... она по специальности литератор. Но это ничего не объясняет. Завтра эксперт Ванцевич будет делать судебно-медицинское вскрытие покойной. Я поставил перед ним ряд вопросов, и он на них даст официальные ответы. Верно, формально и мне нужно бы присутствовать на этом вскрытии, но это отнимет у меня много времени. А я на завтра наметил очень многое. Квартиру Путны я опечатал. Как только он вернется домой, сюда позвонят, и я поеду туда. Я хочу в присутствии Путны самым тщательным образом осмотреть квартиру, может быть, осталась ее переписка с друзьями, это может пролить свет на ее поступок. В квартире есть два письменных стола, но ящики их закрыты.

Гайлис закурил новую сигарету.

— Вижу, у вас сомнений в самоубийстве Громовой нет. Остается узнать причину...

— Дело только начато. Не сомневаюсь, что и причина будет установлена, — несколько самоуверенным тоном заявил Фалин и, поднимаясь, добавил: — Большое спасибо вам за ужин, за беседу. Пора отдыхать.

— Да! Пора. Засиделись мы, — ответил Гайлис. — Идите. Спокойной вам ночи. А я вот докурю и тоже пойду.

Беседы с сослуживцами покойной Громовой не дали ничего такого, что могло бы объяснить причину ее самоубийства. Громову характеризовали как женщину очень выдержанную, культурную, доброжелательную; никаких неприятностей у нее по служебной линии не было. Не было и конфликтных ситуаций с сослуживцами. Особых, доверительных отношении она в школе ни с кем не имела.

— На состояние своего здоровья никогда не жаловалась. Был только один случай, — рассказывала директор школы, — когда Надя Громова попросила меня заменить ее на два урока, так как ей была назначена консультация в поликлинике. Это было недавно, примерно полмесяца назад, — уточнила она.

Прибыв в поликлинику, Фалин попросил показать ему лечебную карточку Громовой. В ней было подшито две или три врачебные справки, и одна из них, от врача-гинеколога, произвела на него определенное впечатление. В справке было указано, что на момент обследования у Громовой была обнаружена двухмесячная беременность.

«Ну, это совсем невероятно. Решиться на самоубийство, будучи беременной?» — мысленно воскликнул Фалин, прочитав это заключение врача.

— Что вас так заинтересовало? — спросила заведующая поликлиникой, в кабинете которой находился в это время Фалин.

— Вы только представьте себе, — положив на стол лечебную карточку Громовой, взволнованно произнес тот, — эта женщина покончила жизнь самоубийством, будучи беременной! Вам не кажется это странным?

Заведующая взяла карточку и внимательно прочитала справку.

— Конечно, это вопреки здравому смыслу, — подтвердила она, а затем, немного подумав, добавила: — Впрочем, врачебной практике известны случаи, когда у беременных женщин возникает психоз, сопровождаемый немотивированными действиями, даже агрессивность к окружающим, то есть временное психическое расстройство.

И тут Фалин вспомнил профессора Ролляна, читавшего в институте курс судебной психиатрии, и одну из его лекций, где как раз говорилось