Сидящие вокруг стола затушили цигарки. Видимо, очень жарко было Деду-Морозу. Алексей Ильич взял в горсть свою большую белую бороду и словно носовым платком обтирал ею шею и подбородок. Ковпак, взглянув на него, засмеялся:

— Вот удобство-то, рушника не треба. Ну и борода… — подождал, пока успокоятся командиры, и продолжил: — Целесообразность требует, чтобы мы действовали на Украине. Умные вы головы, давайте поймем одну простую и мудрую вещь: гитлеровцы под Сталинградом уже получают по зубам. Так. Скоро они, как крысы, брызнут назад. Куда? К Днепру. Ведь враг-то не такой уж болван, чтобы от Красной Армии ломиться к своей бисовой матке через Пинские болота. Ему подавай широкие прямые шляхи. А где они здесь, эти шляхи? Они на Правобережной Украине. Ну, фашист пойдет от Красной Армии наутек, а мы должны закрыть ему шляхи и железные дороги. Мы не должны давать ему утикать. Наша армия, партизаны и народ должны закопать его в своей земле. Вот что мы должны делать. Расстраивать все его перевозки к фронту и от фронта, нагнать на него такую панику, чтобы он каждую минуту за штаны держался, а шляхов да хат наших боялся, как бес ладана. Мы должны помочь Красной Армии перемолоть врага, а остатки добить в самой Германии. Вот так будет правильно. Значит и выходит, что мы должны идти на Украину, на те места, где дорог с мостами много, где у фашистов лежат главные пути к фронту. Там мы будем его бить, калечить и еще делать то, что нам приказано свыше.

Ковпак умолк. Кто-то приоткрыл дверь. Лица у всех заметно повеселели. Многие шепотом друг другу начали что-то говорить… Изба загудела от шума.

Ковпак расстегнул ватник. Из-под его бортика блеснула звездочка Героя Советского Союза и орден Ленина. Дед расправил лежавший перед ним лист бумаги, и, оглядев командиров, дольше всех взгляд остановил на Вершигоре. Снова водворилась тишина.

— Так вот, — сказал Ковпак. — Неправильно многие из вас думают, что каждый отряд партизан действует сам по себе. Нет здесь, в тылу врага, такого отряда, чтобы он действовал как ему вздумается. Все отряды в тылу немца — единое великое партизанское войско, и каждый из нас на учете. Командует великим советским партизанским движением маршал Климент Ефремович Ворошилов. Каждому соединению он, согласно военному плану, и приказывает, что делать. Не стихия мы, как некоторые из вас говорят ошибочно, не вольница запорожская, а войско организованное, при командовании состоим. Мы, партизаны, у Центрального Комитета партии все время под наблюдением, и внимание к нам у партии большое.

Ковпак медленно обвел взглядом сидящих перед ним командиров. Потом остановил свой взгляд на комиссаре Рудневе, придвинулся к нему и что-то сказал на ухо. Руднев посмотрел на командиров, повернулся к Ковпаку и тоже шепотом что-то ответил. Ковпак кивнул головой.

— Ленкин, — отыскав глазами командира конной разведки, сказал Ковпак, — ты тут всех моложе. Выйди-ка, обойди хату, погляди еще раз, в порядке ли охрана.

Ленкин быстро вышел из избы. Все сидящие командиры молча ждали его возвращения. Ковпак, скрестив руки на столе, тоже ждал, глядя поверх голов командиров на дверь. Дверь отворилась, Ленкин подошел к столу и доложил:

— Товарищ командир соединения, охрана в полном порядке. Приказал от вашего имени на пятьдесят шагов к избе никого не подпускать.

— Добре, — сказал Ковпак. — Правильно приказал.

Он поправил очки и начал говорить:

— Помните, как я летал из Брянских лесов в командировку в Москву? — он оглядел снова всех командиров. Не дожидаясь их ответа, сказал: — Помните. Так вот, тогда в Москве был я у товарища Сталина.

В комнате стало очень тихо.

— Так вот, — продолжал Ковпак, — прилетел я тогда в Москву, разместился в гостинице «Москва». Оказалось, что кроме меня там собрались другие командиры партизанских соединений. Пошли мы по столице, начали глядеть на нее. Народ на улицах в ватниках, в шинелях, одним словом, как и полагается во время войны, хоть она и Москва. Ни одного шалопая на улицах не видел, ни одного бездельника. У всех на лицах дело написано. В центре все больше военные, а в гостинице — так сплошь наши офицеры. Летчиков, наверно, целый этаж в гостинице был. Штатские, так те больше с пушечных и танковых заводов. Инженеры разные, тоже по делу прибыли. Заметил я, с куревом в Москве плоховато, не как у нас — трофейного табаку завались, мешками его возим. Плохо и со спичками, все больше зажигалки.

— Надо москвичам мешков десять табачку отправить, — предложил Дед-Мороз.

— И зажигалок мешка два набрать можно, — крикнул Матющенко. — Вот с кремнями хуже будет, не наберем много.

— Пасмурно было в Москве, хоть это и август, прямо под военный настрой погода. Кроме меня вызвали начальника Орловского штаба партизанского движения Матвеева, командира партизанских отрядов западных районов Орловской области младшего лейтенанта госбезопасности Емлютина, командира Брянского городского партизанского отряда Дука, командира партизанского отряда имени Ворошилова капитана Гудзенко, командира партизанского отряда номер один старшего лейтенанта Покровского, командира соединения украинских партизанских отрядов Сабурова, командира партизанского отряда Сенченко, командира партизанского отряда имени Чапаева Кошелева, командира Брянского районного партизанского отряда Ромашина и еще несколько человек. Одним словом, партизаны собрались разные, по-разному воюющие.

Ковпак сделал паузу. Раскурил потухшую цигарку и задумался.

— Так что, Ставка Верховного Командования собрала нас, партизан, из разных областей и республик неспроста. После речи товарища Сталина о развертывании партизанской борьбы требовалось узнать, что делается в тылу у врага, какими дорогами идти партизанам дальше, на что нацеливаться. Вот для чего собрали нас в Москве.

— Что же, Дед, раньше-то нам не рассказал об этом? — спросил заместитель командира соединения по хозяйственной части Павловский.

— Всякому овощу свое время, — ответил Ковпак. — Значит, раньше не требовалось рассказывать об этом.

Он посмотрел на комиссара Руднева. Тот молча кивнул головой.

— И вот под вечер к нам в гостиницу приехали военные и давай расспрашивать, кто кем командует, каковы соединения наши и отряды, а потом говорят: «Пойдемте». Вышли из гостиницы, а нас машины уже ждут. Подъезжаем к Кремлю и в Спасские ворота.

Поднялись во дворец. Открыли перед нами дверь и говорят: «Пожалуйста, заходите». Входим. Народу много. Справа окно, и перед нами длинный, стол. И тут я увидел: у окна товарищ Сталин и товарищ Ворошилов стоят. Ну, прямо сознаться надо, оторопел я. Прямо растерянность овладела мной. И вдруг слышу: «А, вот каким стал Ковпак!» — это Ворошилов сказал. С ним