— Знаю я такое слово, — опять надулся Гвинпин.

«Кнут и пряник! Кнут и пряник! — подумала Ольга. — Надоело! Хочется чего-то нормального! Расслабиться, не думать. Может быть…»

— Это очень хороший подарок, Жень! — искренне поблагодарила Оливка. — Нужный! Спасибо!

«Может быть, взять его с собой на Новый год?» — подумала она. Родителям он очень нравится. Они ругали Ольгу, когда она с ним рассталась. Не то, чтобы совсем ругали, но расстроились. А вот сейчас они, наверное, обрадуются. Только чему? Тому, что Гвинпин и Оливка снова вместе? Но ведь это не так! Нет! Никаких слабостей! Никаких нежностей! И Ольга опять повторила себе: «Я — хозяйка своей жизни! Я не буду делать то, к чему меня вынуждают обстоятельства или мимолётные чувства».

Гвинпин достал ещё два пакетика, перевязанных ленточками, с приклеенными бумажками-пояснениями.

— А это, Оливка, не более чем реализация обещанного материального благополучия, — сказал он, широко улыбаясь. — Здесь всё просто! Лак и духи. Теперь ты будешь, как цветочная пчёлка! Все бабочки будут тебе завидовать.

Ольга не удержалась и немедленно распаковала лак для волос. Это был очень важный аксессуар её красоты.

«Точно такой же, как и у меня, — разочарованно подумала она. — А говорят, что есть и получше… Только где его взять?». Завернув подарок обратно в упаковку, положила его рядом со своей сумочкой. Взяла в руки духи.

— Вот это интересно! — сказала напряжённо смотревшему на неё Евгению. — В парах каких же ароматов ты видишь меня в своих мечтах?

Потом подумала: а не пережала ли она с издёвкой? Вроде нет. Ну и в самом деле — жила же без духов! Но ей действительно было интересно.

Гвинпин присел на корточки, положил руку ей на коленку, попытался заглянуть в глаза.

— Оля, — осторожно проговорил он. — Лично я думаю, что никто лучше тебя не умеет пахнуть луком и чесноком. Прости, что я говорю тебе такие вещи…

Он запнулся, запутался в своей мысли. Ольга распаковала духи. Принюхалась. Замерла, оценивая, пытаясь понять…

«Девчачий запах! — решила она. — Нежный, фиалковый. Лет пять назад, возможно, он мне бы и подошёл. Теперь — нет!»

«А как бы тебе хотелось пахнуть? — спросила Оливка саму себя. — Потом и кровью?» Потом усмехнулась. Разозлилась. Подумалось, но уже с какой-то непонятной обидой: «Возьму его с собой! Намажусь фиалками — и пусть он меня всю ночь целует!».

— Всё, наконец? — хрипло спросила она.

С виду подарочный пакет казался пустым. Кроме бутылки шампанского.

— Нет, — Гвинпин замялся. — Есть ещё…

Он распрямился, передёрнул плечами, достал очень красивую целлофановую упаковку. Оливка внутренне напряглась — это было что-то необыкновенно знакомое.

— Вот, — сказал он, протягивая очередной подарок.

Пальцы у него чуть дрожали. От холода?

— Вот — и всё? — удивлённо посмотрела на него Оливка. — Ни одного сопроводительного слова? Надеюсь, это подарок подчеркнёт мою красоту-у?

И вдруг она поняла, что он покраснел. Переведя взгляд на подарок, поняла — почему! Комплект белья. О-очень дорогой! О-очень знакомый! «Откуда же он узнал?!» — судорожно начала вспоминать Ольга. У них были, что называется, отношения, но ничего интимного они никогда не обсуждали. В этот магазин они никогда не заходили. Моника могла знать про её мечту. Но Гвин не общался с ней, в этом Оливка была уверена. Родители? Несколько раз она пыталась уговорить их на такой подарок. Так и не уговорила.

— Зачем тебе это, девочка?! — спрашивала мама. — Всю жизнь жили без этого, не стоит и привыкать. Ходи в нормальных трусах.

А Оливка сама не знала — зачем! Но до слёз в глазах, до ломоты в пояснице — хотела! Именно этот, льдисто-розовый, местами блестящий, местами — тусклый, кружевной, с переливами. Откуда же он узнал?! Представить себе Гвинпина, который по телефону обсуждает с её мамой покупку интимного белья для неё, она не могла. Но факт — вот он, у неё в руках. Сверкает, искрясь розовой зарёй, как снег. Может быть, ей следует обидеться? Подобных подарков Гвин никогда себе не позволял.

— Размер?! — она рванула упаковку, оголяя содержимое пакета…

— Мой… — растерянно проговорила Оливка, убеждаясь.

— Твой… — виновато подтвердил Евгений. — Я подсмотрел… Там язычок такой есть… Матерчатый…

Ольга замерла в растерянности. Она почему-то подумала, что не должна принимать этот подарок. Но внутри неё, в животе, в груди немедленно что-то взорвалось, протестуя против такого решения. «Вот откажешься ты, — издевалась над собой Оливка. — И что он будет с ним делать?». И потом — она же мечтала о таком! Причём, именно об этом варианте. «Не будь дурой! — принялась она убеждать саму себя. — Мечты должны сбываться! И совсем не важно — откуда он узнал. Случайно так получилось! Так бывает! Пусть!».

Виолетта

Я двигаюсь, как сомнамбула. В прихожей сгорела лампа.

Крадусь. В темноте капризной вот куртка моя. Как призрак

Хватает! Ко мне прильнула и нежно так шепчет в ушко:

— На вешалке я уснула. Пойдём-ка гулять, подружка!

Пойдём-ка в снега, Лисичка! Не надо нам киснуть тут,

Оранжевые косички пусть счастье своё найдут.

А следом неторопливый мой шарфик, мой ёжик милый!

Ворчит и бурчит:

— Привет! Узнала? Я твой махровый! На шею меня мотай!

Вдруг мой поцелуй суровый излечит твою печаль?!

Вампиром к тебе приклеюсь! Коварным, кошмарным, близким.

Ты будешь лохматой феей, растаявшей в солнечных брызгах!

— Скажу уж и я, девица, резинка в твоих волосьях.

Из грусти гнезду не свиться. Слезами седеет осень.

Нечёсаной ходишь, косматой…А, знаешь, приятно как –

Быть бантиком полосатым в пылающих волосах?!

И больно пришпилят пальчик ножки моей босоногой

Мои каблучки-сапожки с пиратской шнуровкой строгой.

Растеряна… Обувь даже!..

Не знаю — что и сказать.

Молчу. Много слов не надо.

Согласна!

Идём гулять.

ГЛАВА 4. Прощание…

Гвинпин и Оливка

Появился ветер. Очень лёгкий, но, совместно с морозным воздухом, неприятный.

— Подарки закончились? — спросила Оливка.

— Да, — с сожалением ответил Евгений.

«Наверное, возьму его с собой встречать Новый год, — решалась внутри себя Оливка. — Он не противный. Ласковый. Даже терпеть почти не придётся. Напьюсь шампанского, вина… Как вот только потом от него избавляться?..»

— Я знаю, что ты скажешь, Оль, — произнёс Евгений обречённо. — Ты скажешь, что твоя неуёмная совесть не позволяет тебе меня обманывать…

«Хороший аргумент», — одобрила Оливка.

Она уже хотела сказать что-то типа:

— Ты ошибаешься, Гвин! Собирай подарки, пойдём. Скоро уже автобус.

Но он её перебил, воскликнув:

— Но ведь это несправедливо!

— Что именно несправедливо? — удивилась Оливка.

— Оль! —