— Балдерис, — повторил незнакомую фамилию Всеволод Михалыч. — Эстонец что ли?

— Ну, если в Таллине живут латыши, то эстонец. — Усмехнулся я.

— Ладно, нам один литовец в команде не помешает. Для меня дружба советских народов не пустой звук. — Бобров удовлетворённо закрыл тетрадь. — У меня партнёр был по команде Зденек Зикмунд, вообще чех. Вот такой парень! Жаль наша хоккейная команда ВВС в 50-ом году в Свердловске при подходе на посадку разбилась. Кстати, тогда Юра Тарасов родной брат Анатолия Владимировича погиб. А вот Капустина «Крылья» могут и не отпустить.

— Предложи тренеру «Крыльев» Кулагину обменять его на Толю Мотовилова. Он игрок хороший, забивной, но в защите действует не важно, а для третьей пятёрки нам нужны нападающие оборонительного плана. И ещё, пока не забыл. Володя Юрзинов я слышал, хочет закончить после этого сезона. Надо чтобы он ещё годик поиграл и одновременно поработал твоим вторым тренером. У него и авторитет имеется и задатки соответствующие.

— Ну, да, мне же ещё со сборной надо на сборах бывать, — согласился Всеволод Михалыч. — С Володей поговорю. Значит, решено, посмотрим в мае на твоих Жлуктова, Бабинова и Балдериса. Если они такие таланты, как «Малыш», то в следующем году опять в чемпионате пошумим!

— Даже не сомневайся. А Хельмут Балдерис — просто хоккеист мирового уровня. Могу идти спать? Не хочу перед немецкими девушками завтра выглядеть плохо. — Я приподнялся из кресла, но вдруг Бобров, ухватив меня за рукав пиджака, зашептал, погрозив кулаком:

— Ты только попробуй мне в Берлине обзавестись новой женской сборной по лыжным гонкам. Это же кому рассказать про то, что ты устроил в Горьком, не поверят.

— То есть я и оступиться один раз уже не могу? Да и когда это было, ещё до Олимпиады. — Сказал я и, видя, что Бобров не верит, добавил. — Торжественно клянусь, что в Берлине всё будет спокойно. Тем более мы летим в Мюнхен. Спокойной ночи, Михалыч.

* * *

Город Мюнхен, будущая столица летних Олимпийских игр, встретил нас без оркестра, толпы фанатов и вообще какой либо торжественной помпы. На выходе из зала получения багажа нас поджидала черноволосая женщина лет тридцати в красном брючном костюме и с небольшой табличкой в руках, где были написаны четыре большие буквы «СССР».

— Гутен таг! — Гаркнул первым Коля Свистухин.

— Гутен морген, дубина, — поправил я своего шустрого товарища. — Морген — это утро, таг — день.

— Гутен морген, гутен таг, бьют по мор… — хотел было скаламбурить «Малыш», но до конца не решился, так как увидел мой здоровенный кулак.

— Доброе утро, — улыбнулась женщина. — Меня звать Урсула Ротбауэр, я ваш гид. Пройдёмте за мной в автобус.

— А вы замужем? — Спросил тут же Свистухин.

— Тебе-то какая разница? — Шикнул на него Всеволод Михалыч.

— Так, разговор поддержать. — Пробубнил нападающий. — Урсулочка, а мы сегодня на экскурсию поедем? — Спросил он уже на ходу, так как деловая немецкая фрау решительным шагом повела нас на выход из здания аэропорта со странным названием Мюнхен-Рим.

— А вы как хотеть? — Улыбнулась женщина.

— Мы хотим сначала тринкен, затем шнапс, а потом…, как по-ихнему экскурсия? — Спросил Николай у защитника Сашки Куликова.

— Шпилен, — подсказал ему Кулик, «большой знаток» немецкого языка.

— А потом шпилер, — сказал довольный собой Свистухин.

— Вы хотите сразу пить водка, а потом играть? — Опешила и остановилась фрау Урсула Ротбауэр, а вся команда грохнула от смеха, даже Михалыч прослезился. — Чтоб я вас понимать, вы лучше говорить по-русски, — растерянно пробормотала она.

— Значит так, — похохатывая, сказал Бобров. — Сначала едем завтракать, затем заселяемся, а потом можно уже и на экскурсию сходить.

— Я, между прочим, так и сказал, — обиделся Николай пан Свистухин.

— Переводчик Шпилер, — окрестил его, за успехи в немецком языке, Всеволод Михалыч.

Бело-синий автобус, который поджидал нас у здания немецкого аэропорта, своей формой напомнил мне прямоугольный брусок на колёсах, с двумя скруглёнными гранями сверху. На решётке его радиатора красовались большие латинские буквы «MAN».

— Ман — это значит для мужчин, — ещё раз «блеснул» знанием иностранных языков наш «переводчик Шпилер».

— Разве это по-советски, когда мужчины входят в мэна, а не в вумен? — Скаламбурил я, однако кроме переводчика Виктора Алексеевича меня никто не понял. Но и этого было достаточно, чтобы наш товарищ из комитета призвал всех хоккеистов к «облико морале».

Дорога к центру столицы Баварии от аэропорта, который я так понял, располагался в маленькой деревеньке Рим, заняла минут десять, а затем автобус медленно пополз по очень длинным и солидным дорожным пробкам. Благодаря чему мне удалось спокойно посмотреть на архитектуру старого города и то, на чём обычные бюргеры ездят. Оказалось примерно половина легковых автомобилей бибикающих на улице — были обычными «горбатыми запорожцами», точнее фольксвагенами «Жук». Кстати попадались на глаза и «запорожцы ушастые» другой более поздней конструкции — «NSU Prinz 4».

— Такое ощущение, что мы или в Стокгольм или в Хельсинки вернулись, — сказал «Малыш», тоже пялясь в окно автобуса. — Да и Гётеборг такой же.

— И Прага, и Будапешт, и Париж, и Стамбул, и Бостон, и Лондон, и Мадрид, Йоханнесбург в ЮАР, как будто все города Мира когда-то построили по одним лекалам. Кстати и Ленинград тоже. — Заметил я.

— Это потому что одних и тех же архитекторов наприглашали, вот теперь без пол-литра и не разберёшься, где какой город, — «авторитетно» заявил Боря Александров. — Всё кажись, пришвартовались. — Обрадовался мой юный друг, когда автобус затормозил на Линдвурмштрассе.

— Обратить внимание сюда, — показала рукой фрау Урсула, выйдя из автобуса. — Эта улица называться Моцартштрассе. Если идти туда, то вы попадать на знаменитый Луг Тереза. Именно там проводиться октябрь в 1810 год знаменитый свадьба кронпринца Людвига и принцессы Терезы-Шарлотты-Луизы, а затем каждый год проводиться знаменитый «Октоберфест».

— А со скольки начинается знаменитый «Мартенфест»? — Спросил Всеволод Бобров.

— Нет «Мартенфест», есть «Frühlingsgfest» конец апрель, — удивилась Урсула новому празднику, и старший тренер ожидаемо показал мне кулак.

* * *

Вечером на ужине в ресторане нашей уютной мюнхенской гостиницы, только и были разговоры о посещении музея «Мерседес», о спортивном стильном автомобиле с дверьми типа «крыла чайки» и прочих механических диковинках. Остальные достопримечательности города, в частности только что построенный Олимпийский стадион, как-то не зацепили внимание не сильно образованных хоккеистов. А что можно потребовать от спортсменов, кроме спортивных результатов и отменного здоровья? Вот меня, например больше заинтересовала бронзовая статуя древнегерманской героини Баварии на Лугу Терезы. Там на пьедестале стояла огромная женщина со львом, которая мне напомнила скульптуру Гильгамеша тоже со львом. Что в них общего и необычного? Либо прежние люди были четырёхметрового роста, либо львы водились