себя самой низшей и презираемой фигурой во всей европейской системе экономики и управления – бесправным, малооплачиваемым, оскотиненным, измученным, страдающим от цинги и морских штормов, по сути рабом богатых купцов и судовладельцев, скаредных королей и алчных князей. К. Хилл и Редикер, основываясь на более ранних работах Дж. Лемиша, оба отмечают, что в таких условиях пиратство следует изучать как форму социального сопротивления. Пират, «сражавшийся против всего света» (по словам одного из опрашиваемых Дефо), был прежде всего и главным образом врагом своей собственной цивилизации. И снова тут «враг моего врага» может оказаться моим другом. Я ненавижу Европу. Европа ненавидит ислам. Поэтому… может быть, мне стоит любить ислам? Что мог знать об исламе грамотный, но не изучавший его целенаправленно английский читатель, скажем, в 1637 году? В том году посол из мавританской корсарской Республики Сале приехал в Лондон, и один профессиональный журналист разразился памфлетом об этом необычайном происшествии. Вот что он пишет:

Что касается их религии, то они строгие последователи закона Магомета; они говорят, что Христос был великим пророком, рождённым, чтобы стать Спасителем мира (но не претворившимся), что он был Божьим дыханием и был рождён от Девы, и что евреи должны были в него уверовать, но не стали; и посему, так как они собрались убить и распять его, он их покинул и вознёсся на небеса, а они тогда казнили вместо него другого человека, подвергнув того пыткам и жестокому распятию. Потому-то сии магометане действительно почитают евреев худшими из людей и рабами для всех народов света.

Одна и единственная книга их религии, сочинённая их лжепророком Магометом, арабом из Ларби, принадлежавшим к их народу, носит имя Алькарон. Никакую другую книгу они не могут использовать для молитв и никакую её часть они не могут проверять и ставить под сомнение под страхом мук и лишения жизни. Но случись кому-то из них быть неуверенным или если какое-либо место или стих оказывается для любого из них запутанным и трудным для понимания, тогда закон дозволяет им спрашивать о смысле у талби, их бедного плохо образованного священнослужителя. Все они обрезаны, и у них есть некое подобие крещения, но не в их церквях, а в собственных домах.

Пост же их в целом такой же по времени, что и у нас, а постятся они всего 30 дней, но не едят и не пьют в течение всего времени между восходом и сумерками каждого из этих дней, но когда показываются звёзды, то свой день поста они возмещают едой на протяжении всей ночи. Тот их священник, или талби, который не может перечитать книгу Алькарон (Закон Магомедов) целиком в вечер их Благословенной Пятницы, почитается недостойным своего места и должности. Свои молитвы они творят шесть раз каждые день и ночь и также весьма часто совершают омовения. У них нет колоколов, чтобы созывать их в церковь, но церковный служитель или сторож, обладающий глубоким и сильным голосом, поднимается вверх по лестнице и оттуда громогласно призывает народ на богослужения. Никто не может войти в их церкви, не сняв обуви. Их талби, или священникам, каждому дано право иметь жену или нескольких жён, если они пожелают. Мирские люди могут иметь наложниц из пленниц, но они не должны возлежать с ними в ночное время, ибо оно принадлежит их жёнам по очереди, а если какой жене в её очередь в этом будет отказано, то она может обратиться с жалобой по поводу сатисфакции в магистрат. Тот, у кого есть четыре жены, должен быть богатым человеком; бедняку дозволено столько же, но у него не хватит средств содержать их, поэтому ему служат одна или две жены по очереди. Невеста и жених не должны видеть друг друга до наступления брачной ночи, когда они возлягут на ложе, и если он там найдёт её девой, то всё хорошо; если же не так, он вправе отослать её и не вернуть ей того приданого, что она ему принесла. Служители их церквей – не корыстолюбивы, не алчны до денег и богатств, и потому они ежедневно в каждом поселении и городе по целому дню заседают, чтобы выслушивать жалобы и решать дела, в которых свидетелями должны быть те, кто не проявил себя как пьяница, прелюбодей, богохульник, скандалист и не пользуется подобной дурной славой (ибо если станет известным, что они таковы, их свидетельства не будут приниматься). Также и обвиняемый, ежели сможет доказать, что свидетельствующий против него человек не творил положенных молитв шесть раз за 24 часа, он или они тут же будут отстранены от дачи показаний или свидетельств, каким бы ни было дело; но при наличии справедливых и честных доказательств самое утомительное дело решается за неделю или за восемь дней самое большее.

Они справедливы в своих словах и обещаниях; и вследствие этого среди них редки долговые счета, ссуды и обязательства (и потому едва ли можно найти богатого нотариуса в Марокко, Фесе или Сусе), ибо нарушение обещания считается среди них несмываемым бесчестьем. Тот, кого ловят с ложными весами и мерами, теряет все свои товары в пользу нищих, подвергается публичному позору и жестокой порке. Их смертная казнь обыкновенно состоит в том, что человеку, приговорённому к смерти, палач режет горло.

В совокупности эти сведения представляют собой интересную и довольно благожелательную смесь фактов и выдумок10. Мы непременно вернёмся ко всем этим любопытным темам и попытаемся более подробно их рассмотреть в конкретном контексте корсарской Республики Сале. Но прежде чем мы предпримем такую операцию, нам следует больше узнать об историческом контексте этой республики и её основном экономическом ресурсе – пиратстве. А именно, нам следует больше узнать об истории всего Варварийского побережья и об Османских протекторатах Алжир, Тунис и Триполи.

III. Демократия посредством политических убийств

Алжирцы – банда разбойников, а я – их капитан.

– Дей Алжира европейскому консулу1

Тунис, Триполи и в особенности Алжир были изучены куда более тщательно, чем Сале; интересующийся читатель с лёгкостью найдёт подробную библиографию – поэтому нам не стоит тратить время, уделяя слишком пристальное внимание государствам у побережья Средиземноморья. Практически в любой книге об истории пиратства найдётся что-нибудь об Алжире, множество работ было всецело посвящено его истории. Сале, государство не столь крупное и более удалённое от взора Европы, интересует нас здесь не только в силу того, что оно менее известно, но также и по причине его политической независимости.