детей по мощённому плиткой пешеходному бульвару, Рейнгольд въехал на улицу Земскую, аккуратно подкатил машину к отелю и свернул через узкую арку во внутренний двор, на закрытую стоянку гостиницы. Затем забрав из багажника сумки с личными вещами и спецоборудованием, детектив поставил «Mercedes» на сигнализацию, пересёк небольшой двор и поднялся по лестнице к входным дверям со двора в презентабельный холл отеля. На стойке ресепшн молодой человек предъявил документы и зарегистрировался по оставленной брони, после чего получил от миловидной, приветливой блондинки в белой корпоративной блузке ключи от номера. Поднявшись на второй этаж, в небольшой, но уютный suite-номер с просторной гостевой комнатой и ванной джакузи, Роман наскоро расположившись с блаженством принял горячий душ. Освежившись Рейнгольд переоделся в чистое бельё, выпил вместо снотворного четверть бокала изысканного «Hennessy VSOP», из любезно наполненного отелем бара, надел мягкую пижаму, с которой не расставался в подобных командировках, и с наслаждением завалился спать в огромную, высокую кровать. Накопившаяся за дальнюю дорогу усталость подействовала на нашего героя лучше любого снотворного и тот вскоре заснул молодецким сном. Между тем, за гобеленовыми портьерами на французских окнах гостиничного номера уже окончательно стемнело и наступил час вечернего променада отпускников. Под южным небом, потрясающим великолепием бездонной глубины насыщенного чёрного цвета, украшенного миллиардом мерцающих звёзд и сияющими хитросплетениями созвездий, под перекличку цикад и монотонный шелест набегающих на берег волн, развлекался и гулял беззаботный курортный город. Ламинированные под орех стеклопакеты в номере отеля Рейнгольда почти заглушали нескончаемый гул вечерней Феодосии, состоящий из игры музицирующих на набережной уличных музыкантов, отголосков звучания ресторанных оркестров, пения в караоке на открытых танцплощадках и лезгинки ловких продавцов шаурмы. А вечерний морской бриз случайным образом сочетал в лёгком дуновении йодированный запах выброшенных волнами на берег морских водорослей, дымок тлеющих углей мангала шашлычницы, слабый аромат фруктового кальяна, терпкий вкус жаренных зёрен кофе и коньяка, с послевкусием терпкой лаванды.

Пока молодой человек набирается сил для предстоящей работы, мы стараясь не потревожить уставшего путника, виртуальным образом откроем чёрный iPhone Романа Генриховича и познакомим читателя с содержимым аналитической записки айтишников Московского охранного агентства «Альфа-Форум» касающейся предмета порученного детективу расследования. Предоставлена информация поведает о образе жизни и состоянии дел заказчика работ Олбериха Леопольдовича Морица, позволив получить исчерпывающее представление о составе семьи, социальном положении, имуществе, источниках дохода и образе жизни домочадцев заявителя.

Олберих Леопольдович Мориц, как мы естественно могли предположить, являлся по рождению чистокровным немцем. В Россию Мориц впервые приехал в 1953 году, в возрасте 23 лет, по направлению немецкой компартии, как инженер производства и специалист-винодел для помощи в восстановлении завода в Каффе. Винодельческий завод, где молодому немцу поручили применить приобретённые знания и практические навыки, заложили в 1824 году при генерал-губернаторе Михаиле Семёновиче Воронцове. Светлейший князь собственной персоной владел обширными виноградниками в Крыму и по примеру оного царедворца многие столичные меценаты озаботились этим доходным и благодатным промыслом, принеся себе достаток, а местным винам всероссийскую славу и мировую известность. Хотя само виноградарство и виноделие возникло на полуострове за долго до московских инвесторов, с лёгкой руки древних греков, во времена великих завоеваний Александра Македонского. Во время второй мировой войны корпуса винодельческого завода в Каффе оказались в руинах и практически уничтожены, попав под фашистскую бомбёжку, и после окончания боевых действий победители в качестве репараций решили пригласить немца на восстановление производства. Инженер Олберих Мориц, благодаря врождённому трудолюбию и обширным теоретическим знаниям, полученным в специализированном колледже в Германии, выделялся среди советских работников административно-технического аппарата винодельческого завода в Каффе дисциплиной, трудолюбием и работоспособностью, и вскоре молодой специалист пошёл вверх по служебной лестнице. Порученная работа по селекции сортового виноградника увлекала Морица и молодой человек полностью отдавался производственному процессу. В старинных погребах винодельческого завода с одобрения руководства, Олберих Леопольдович экспериментировал с различными сортами винограда, некоторые виды лозы которого привозил из рабочих командировок во Францию и Испанию, а в укромных погребах заводских подвалов хранил бочки с экспериментальным вином, созданного не для общего пользования в сети розничной советской торговли, а для истинных гурманов. Скоро при поддержке обкомовского начальства, с удовольствием дегустировавшего на Советские праздники особое вино Морица, немца выдвинули на должность начальника производства. Винодел получил повышенный оклад и просторную трёхкомнатную квартиру в центре Феодосии, в новом сталинском доме с высокими потолками. Следует уточнить, что дом тот как и многие други дома в то послевоенное время в Крыму, возвели пленные соотечественники винодела.

Устроив бытовые вопросы на новом месте за счёт выдающейся работоспособности и личного обаяния, Олберих Мориц уже через два года получил возможность перевезти из Германии в Феодосию невесту, девушку из знатной, но обедневшей семьи курляндских баронов, Эльзу Карловну фон Ригер. Молодая девушка сохранила при бракосочетании фамилию собственного знатного рода, извещавшую о том, что предки Эльзы Карловны во времена средневековья и крестовых походов имели в собственности земельные владения под Ригой. Эльза Карловна вскоре начала преподавать родной немецкий язык в одной из гимназий Феодосии. В 1961 году у пары родился довольно поздний, но долгожданный ребёнок, наследника нарекли Карлом. Мальчика воспитывали в аристократических немецких традициях, с гувернанткой и учителем немецкого языка, которых по статусу и достатку Мориц-старший в то время уже мог себе позволить. После школы Карл, по протекции немецких родственников, уехал учиться в Германию по обмену между учебными заведениями.

В средине 80-х годов наступило трудное время для виноделия, во время антиалкогольной кампании виноградники в Крыму принялись бездумно уничтожать, сам завод и производство пришли в упадок. А тут и 90-е подоспели, всю страну лихорадило, народ обнищал, происходило перераспределение собственности и капитала. Виноградники стояли заброшенными и не возделывались. Вот тут-то Мориц и получил из Германии помощь в виде неожиданно свалившегося на него наследства от одного из близких родственников. По Советским меркам сумма наследства казалась неслыханным богатством, что-то около 500 тысяч долларов. Часть денег Олберих Леопольдович вложил по совету немецких родственников в акции европейских компаний, а на другую, меньшую часть, стал скупать пустующие земли по паям колхозников, которые в те времена застоя и общего безденежья стоили сущие копейки. Приобретённые участки находились на южных склонах Крымской горной гряды, вокруг Коктебеля и Судака. Частично Мориц завладел и землями старого винного завода на котором трудился винодел. По случаю купил Мориц и сам окончательно разорившийся к тому времени завод, с винодельней и пустыми винными бочками в старинных кирпичных погребах. С того времени, имея прочные связи среди руководящего аппарата Крыма, Мориц зажил в спокойствии и в достатке, возделывал около 180 тысяч кустов лозы на собственных виноградниках и производил среди других марок местного Крымского вина и собственное прекрасное мерло благородного шоколадного оттенка, которое выпускал под собственной маркой «Мерло Голд». Свою продукцию Мориц почти полностью