охотнику. Мертвенно-черные глаза казались бесстрастными, но грудь вздымалась от напряжения и ярости, а из пасти стекала густая белая пена бешенства. Оленеподобный замер на мгновение, пристально глядя на Дэна, как бы говоря: Я СОБИРАЛСЯ сделать все по-быстрому, мудак, но не теперь. Теперь же нарочно буду делать это так медленно и мерзостно, как только смогу.

Кровь капала из раны на боку твари, но порез казался недостаточно глубоким, чтобы замедлить, а тем более остановить. Дэн подумал о том, чтобы схватить мачете или юркнуть в машину за другим оружием. Однако он понимал, что просто предается последним желанным фантазиям человека, который сейчас умрет. Ни за что на свете, черт возьми, охотник не сможет двигаться настолько резво для того, чтобы не превратиться в постапокалиптическую закуску.

Но тут он заприметил, что шипастики вокруг зверя задрожали, как будто их что-то взволновало. И оленеподобный это заметил. Он вертел головой влево-вправо и ковырял копытом дорожное покрытие, что Дэн расценил как нервозность. Существо колебалось, и по его спине пробегала крупная дрожь. Охотник решил было, что тварь сейчас убежит. Возможно, так бы и случилось, но не успела она шагу ступить, как один из сорняков метнулся к ней со скоростью атакующей гадюки. Колючка скользнула в рану на боку зверя, и шипастый стебель, поворачиваясь по мере проникновения в тело, действовал как миниатюрная пила, расширяя входное отверстие по мере погружения в плоть. Кровь брызнула из развороченной раны, и животное запрокинуло голову, широко открыв пасть, чтобы издать мучительный рев. Как только хриплый звук вырвался из горла, напал другой колючий стебель. Удлиняясь, он протянулся к открытой пасти твари, проскочил мимо акульих зубов и продолжил движение по пищеводу, вращающимися шипами измельчая внутренности в фарш. Темная кровь хлынула наружу, ноги подкосились, и зверь с тяжелым глухим шлепком упал на растрескавшийся асфальт.

Яд немедленно начал действовать. Серая шкура стала чернеть, будто пораженная быстро прогрессирующей гангреной, а брюхо - раздуваться, словно воздушный шар, подсоединенный к баллону с гелием. Однако тварь еще не издохла, нет. Ее блестящие черные глаза метались тудасюда в замешательстве, словно не веря в происходящее. Затем взгляд сфокусировался на человеке, и невозможно было ошибиться в лютой ненависти, пылающей во взоре.

Дэн мрачно улыбнулся.

- Иди на хуй.

И тут бока существа разошлись, и оно лопнуло багровой пиньятой[4].

Десятки шипастиков мгновенно вытянулись вперед и укрыли под собой тушу оленеподобного. Они были столь многочисленны и плотно переплетены, что образовали куполообразный покров над жуткими останками. Когда же сорняки приступили к трапезе, раздалось громкое жадное чавканье.

- Иисусе Христе, они что, пожирают эту штуку?

Вздрогнув, Дэн обернулся и посмотрел на "олдс". На какой-то миг охотник забыл о своей добыче. Он направился к передней пассажирской двери, двигаясь медленно и осторожно, чтобы не будоражить колючие стебли. Сорняки, окружающие автомобиль и не сумевшие присоединиться к пиршеству на трупе, как показалось Дэну, дрожат от возбуждения, будто им не терпится поучаствовать в веселье, поэтому мужчина не хотел привлекать их внимание. Он наклонился и увидел на полу машины охотничий нож и 9-ти миллиметровый. Схватив и то и другое, Дэн сунул пистолет за пояс, а нож сжал в левой руке. Охотник бросил тоскливый взгляд на мачете, лежащее слишком близко к куче столовавшихся колючек, и решил, что лучше не рисковать, пытаясь его достать. Придется обходиться тем, что удалось спасти.

Дэн отпер заднюю дверь, распахнул ее и отступил назад на тот случай, если у пленницы возникнет какая-нибудь милая мыслишка о попытке нападения на него. Но девушка просто сидела, глядя с выражением, в котором было поровну страха и раздражения.

- Ну, чего вы ждете? Освободите меня и давайте убираться отсюда к чертовой матери, пока еще кто-нибудь не попытался нас прикончить!

* * *

- Папа... оно еще там?

Дэн, встав для удобства коленями на диван, немного приподнял жалюзи, чтобы выглянуть в окно. Все, что осталось от лужайки, - это разрозненные пятна мертвой травы; в остальном земля представлялась взору голой и безжизненной, а почва посерела, будто гончарная глина. Однако двор не пустовал. Повсюду валялись осколки костей, клочья меха и куски гниющего мяса - останки живности, погибшей во время Прибытия: птиц, кошек, собак, кроликов, белок... Минуло всего несколько дней, но мало кто уцелел, благодаря хищникам, населившим то, что Дэн уже начал считать миром После... Хищникам, подобным уродливой твари, стоящей сейчас по ту сторону прозрачного стекла и наблюдающей за мужчиной глазами, в которых светилось слишком много ума.

Тело ее было частично коровьим, а отчасти человечьим; женская голова свисала лицом вниз там, где должно располагаться вымя, язык вывалился, спутанные черные волосы волочились по земле. На месте хвоста болталась длинная извивающаяся змея, щекочущая кончиком раздвоенного языка ухо голове-вымени. Тварь выглядела чрезвычайно тощей, а ее усохшая коричневая шкура обтягивала кости настолько туго, что плоть лопнула во многих местах, обнажая фрагменты пожелтевшего скелета. Коровью голову, словно в кислоту окунули, ведь от нее остался всего лишь череп... за исключением глаз. Они оказались нетронутыми и таращились на Дэна со злобным весельем.

Он опустил жалюзи дрожащими руками. Однако это не помогло; мужчина чувствовал на себе пристальный взгляд твари, независимо от того, видит ее или нет.

- Боюсь, что да, дорогая.

Дэн поднялся с дивана и приблизился к креслу, в котором устроилась его дочь. Он присел на подлокотник и посмотрел на нее. Линдси скоро исполнится двенадцать, и она так сильно похожа на свою мать, что у него подкатывал комок к горлу всякий раз, когда видел ее. Вьющиеся черные волосы, круглое личико, полные губки, точеная фигурка, стройные ножки - наверняка будущая сердцеедка. Она сидела, подтянув ноги к груди, обняв их руками и слегка раскачиваясь взад-вперед, чтобы хоть немного утешить себя. На ней была та же одежда, что и в день Прибытия: темные спортивные шорты и футболка с изображением Иа-Иа[5]. Вчера Дэн предложил ей переодеться в чистое, но из-за этого она битый час орала во все горло. И он решил позволить дочери ходить в грязной одежде столько, сколько сама захочет.

- Я рада, что ты не солгал мне, - произнесла Линдси. Она смотрела прямо перед собой, не глядя на отца. Дочь не заглядывала в его глаза с момента Прибытия. - Взрослые всегда обманывают детей, пытаясь их защитить. Хорошо, что ты не такой.

Дэн мог бы соврать, но как убедить ее, что все будет хорошо? У них нет ни электричества, ни воды, однако