– Не понимаю...

– Разве? Если ты мне обманываешь, получится, что ты... заботишься о своей хозяйке. Ты говорила... любишь вейю Кросгейс?

– Хозяйка... добрая, – подтвердила девица. – Я очень хочу, что бы она скорее вернулась.

Хальрун слушал и запоминал.

– Кто ее преследовал? Скажи мне правду, милая.

– ...не знаю...

– Не знаешь или не предполагаешь? ...кого-то опасалась?

Девушка молчала довольно долго, и Дорен почему-то не торопил ее.

– Если подумать, вей, хозяйке ведь... человек. Она всегда сжигала...

– Продолжай. Его имя?

– Ракард Лаксель. Он... жениться, – как по особенному доверительно сообщила полицейскому горничная. – Только он вейе Кросгейс совсем не нравился.

– ... был настойчив?

– Очень! Постоянно писал.

– Ты читала?.. Точно?

– Я не читала! Зачем бы мне? Может, вея Ларсин лучше знает?

– Ваша экономка? Позови вею, Ройсон!.. Что-то еще?

Девушка ответила что-то очень тихо, и разобрать ее слова через две стены не получилось...

Тем временем опрос слуг продолжился. Всего их было трое, включая истопника, который большую часть времени проводил в котельной, но о хозяйке отзывался исключительно восторженно. Хальрун ничего не смыслил в полицейской работе, зато он хорошо умел общаться с людьми. Журналист отчетливо понимал, что работники особняка не хотели говорить о преследователе Мализы.

Под конец Дорен вызвал всех четверых.

– Не покидайте дом, – доносился до Хальруна размеренный голос детектива. – Не говорите с посторонними и особенно с газетчиками, если только этого совсем нельзя избежать. Вам необходимо создать видимость обычной жизни.

Голос полицейского то удался, то приближался – детектив прохаживался по комнате.

– Ваша хозяйка покинула город, а куда, придумайте сами. И не создавайте слухов! Если они появятся, это будет иметь последствия не только для вас...

Какие именно последствия, он не уточнил, но прозвучало убедительно.

– И держите меня в курсе. Все ясно?

Ответом стал нестройные «да» и «ясно». Когда детектив отпустил слуг, Хальрун быстро спрыгнул на пол и сел на диван, загородив собой испорченный белый вельвет. Газетчик чувствовал себя самым хитрым и, кажется, не сумел скрыть самодовольства. Появившийся в комнате детектив с подозрением посмотрел на журналиста, и Хальрун постарался убрать с лица улыбку. Было бы обидно в последний момент выдать себя.

– Я правильно понял, что хозяйки нет дома по той или иной причине? – спросил Хальрун. – Я тут размышлял, что привело вас в этот дом, и версий у меня немного. Вейя Кросгейс пропала?

Дорен остановился на пороге.

– Допустим.

– Прекрасно! В смысле ужасно, но для меня это хорошо... Вы разрешите мне принять участие в расследовании ее исчезновения?

– Почему вы решили, что вейя именно пропала, а не уехала? – сухо спросил детектив.

– Это же очевидно!

– Совсем нет... А что касается вашего вопроса... Исключено.

Хальрун с вызовом посмотрел на детектива.

– А я настаиваю! Иначе... Иначе об исчезновении богатой наследницы завтра же будет говорить весь город! Это легко устроить!

– Речь может идти о преступлении, – ледяным тоном отчеканил Дорен.

– Докажите мне это! Докажите, что богачка не загуляла! У этой девушки репутация ветреной особы.

– Но не настолько же!

Два взгляда встретились. Хальрун рисковал, отчаянно рисковал. Если он совершит ошибку, то заплатит репутацией собственной и своей газеты. Если же Дорен заберет наглого газетчика в управление и запрет там (он это мог!), а девица благополучно вернется, уже детективу будет несдобровать. Странное поведение слуг, поднявших панику так скоро, и само письмо намекали, что прав именно полицейский – с вейей Кросгейс случилось что-то плохое. Однако Хальрун не был бы Хальруном, если бы отступил.

На его счастье, Дорен Лойверт оказался человеком, менее склонным к авантюрам.

– Если окажется, что ее отсутствие произошло по чьему-то умыслу, вы оступитесь?

– Конечно, – пообещал Хальрун. – Я же не злодей.

– Хотелось бы верить... Следуйте за мной.

Дорен вышел, и Хальрун увязался за ним, даже не спросив, куда они собираются ехать, хотя самоходная машина, устаревшей модели, зато недавно покрашенная свежей фиолетовой краской, легко могла увезти его в управление. Устраиваясь на жестком сидении (тут подогрева, конечно, не было), журналист попытался завязать разговор.

– Думаете, она не могла... скажем, просто уехать, не предупредив никого?

– Маловероятно...

Распознав тон, Хальрун прикусил язык и постарался стать как можно более незаметным. Говорить хотелось ужасно, и газетчик принялся нетерпеливо постукивать каблуком о пол. Затем Хальрун опустил руку на пляшущее колено и принялся смотреть в окно. Дорен называл сержанту адрес, но журналист понял лишь, что нужный дом находится где-то поблизости. Он плохо знал Центральный округ.

Район, куда они вскоре свернули, был проще того, где проживала наследница промышленников, но выглядел вполне респектабельным. О статусе свидетельствовало отсутствие прохожих. Вечером, должно быть, по этим широким тротуарам прогуливались дамы в модных шляпках и мужчины в цилиндрах, но в полдень улица казалась Хальруну погруженной в сон.

От скуки журналист стал разглядывать детектива Лойверта, удобно сидящего чуть наискосок. Пальто и костюм на полицейском были новыми и не самого плохого качества, но совершенно не шли владельцу. Одежда, хоть и сидела аккуратно, делала детектива еще более невыразительным, скучным и незапоминающимся. Шляпа тоже выглядела новой, с узкими полями, какие стали носить совсем недавно. Ее полагалось сдвигать на затылок: этот фасон не предназначался, чтобы прятать взгляд, как пытался делать детектив... Кстати, взгляд Дорена был сейчас направлен на Хальруна. Полицейский в ответ тоже изучал попутчика.

– Роксбиль далеко от Центра, – произнес детектив, как будто продолжая начатую ранее беседу. – Почему письмо доставили вам?

– Откуда же мне знать? Я это и собирался выяснить... Кстати, а куда мы направляемся?

– Уже не направляемся. Мы приехали, – сообщил Дорен.

И действительно машина остановилась у следующего же дома. Небольшое строение выделялось среди прочих красивыми полукруглыми окнами, в трех из которых стояли необычные цветные стекла. Оконные решетки на первом этаже и лестничные перила крыльца закручивались в сложные спирали.

– Тут должен жить кто-то с затейливым вкусом, – предположил Хальрун.

Затем он сопоставил расположение улицы с городскими сплетнями, которыми была под завязку забита голова журналиста, и Хальруна озарило. В прошлом он уже читал описание этого дома.

– Ведь это обитель госпожи Лаллы? Я прав? Какая неожиданная удача...

– Вы про нее слышали?

Дорен подтвердил догадку газетчика, и Хальрун усмехнулся.

– Кто же про нее не слышал? К