Шрифт:
Закладка:
— Не нужно так убиваться, Абрам Саулович, — донесся насмешливый голос с дивана, — вам за это не заплатят.
Когда гость уходил, Нудельман на радостях, что избавляется от опасного посетителя, предупредил:
— Уже поздно, вы осторожнее с такими деньгами. У нас тут маньяк объявился!
И тут же мысленно отругал себя за болтливость: а ну как гость на ночлег попросится? Но Калиев только скривился нехорошо и, похлопав Нудельмана по плечу, сказал:
— Знаю я про вашего маньяка. Это пусть он меня боится.
И растворился в ночи…
Погожим и на удивление теплым ноябрьским вечером на скамейке в сквере перед центральной больницей города Вильнюса читал газету хорошо одетый солидный мужчина, похожий на ответственного совслужащего или партийного работника. В мужчине трудно было узнать оборванца, недавно посетившего директора комиссионного магазина в Ростове-на-Дону. Рядом с мужчиной стоял модный портфель — дипломат[16] натуральной кожи, закрывающийся на блестящие металлические замки с ключиком.
Бывший подполковник милиции Калиев ждал известного в городе пластического хирурга Йонаса Янкаускаса. Калиев приехал в Вильнюс не для осмотра достопримечательностей столицы Литовской ССР. Он намеревался сделать пластическую операцию, поскольку хорошо знал, что, если попадешь в сети всесоюзного розыска и твой портрет украсит «доску почета» в каждом отделении милиции, рано или поздно обязательно окажешься за решеткой. Вильнюс Калиев выбрал не случайно. Здесь меняли внешность многие уголовные авторитеты. Не всем, правда, это помогало. Взять, к примеру, вора в законе, известного в криминальных кругах под псевдонимом Сухой, державшего рынки Караганды и проигравшего в карты общак. Его нашли с финкой в груди в тамбуре поезда, на котором авторитет возвращался после операции домой. Но тут уж кому как повезет.
В половине восьмого на крыльце больницы появился важного вида седовласый гражданин лет за пятьдесят в светлом плаще. Калиев отбросил газету, подхватил дипломат и быстро пошел навстречу.
Глава 4
— Есть! Нашел! — восторженно воскликнул он и направился к нам, потрясая пробиркой с мутно-багровым содержимым. — Я нашел наконец реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем иным!
Артур Конан Дойл, «Этюд в багровых тонах» (перевод автора)
Андрей никогда не видел Оксану такой испуганной. По опыту зная, что лучше выдержать паузу, он не торопился с расспросами, усадил жену в кресло, налил чай, пододвинул тарелку с оставшимися после дневного пиршества пряниками и только потом сказал:
— Рассказывай.
Домой из института в малосемейное общежитие работников скорой помощи, где у них с Андреем была маленькая, но уютная комната с удобствами, Оксана вернулась около шести. На проходной спросила у вахтерши тети Дуси, дома ли Андрей.
— Не проходил еще, — ответила та.
Лифт, как обычно, не работал. Оксана поднялась по лестнице. На пятом этаже встретила знакомую фельдшерицу из кардиологических бригад, немного поболтали. На своем шестом открыла дверь блока из двух комнат. Во второй комнате проживал сосед, фельдшер психиатрического отделения. Общая дверь была не заперта, ее никогда днем не запирали. Оксана зашла в тамбур, стала искать в сумочке ключ, подняла глаза и замерла. Дверь в их комнату оказалась приоткрытой. Оксана прекрасно помнила, как вчера утром, уходя на дежурство, они с Андреем заперли дверь на ключ. После смены она сразу поехала в институт, муж остался на работе. Может, он уже вернулся? Но всему общежитию известно, что мимо тети Дуси незамеченной мышь не проскочит.
— Андрюша, ты дома? — позвала Оксана.
Ответа не было. Оксана в растерянности оглянулась. Что делать? Зайти в комнату? А если там воры? Воровать у них, конечно, нечего, разве только новый холодильник «Минск», за который они еще должны в кассу взаимопомощи[17]. Но заходить одной страшно.
Она постучала в дверь соседа. По счастью, Анатолий Игоревич, обходительный мужчина в возрасте за сорок, серьезный, доброжелательный, оказался дома и все понял с полуслова. Отодвинул девушку в сторону, решительно потянул на себя приоткрытую дверь их комнаты, вошел. Потом позвал Оксану.
— Заходи, здесь никого. Проверь на всякий случай, все ли на месте.
Оксана осмотрелась, заглянула в тумбочку, шкаф. Вроде бы ничего не пропало, все вещи на своих местах.
— Наверное, вы не закрыли дверь, когда уходили, бывает, — сказал Анатолий Игоревич и вернулся к себе, а Оксана только после его ухода подняла лежащий на кровати лоскут ткани. Делать это в присутствии соседа она не стала, сама не понимая почему.
Сейчас ткань разглядывал Андрей. Искусственный шелк со сложным цветным рисунком, лоскут размером с носовой платок, неровно отрезан, видимо, от женского платья или халата, заляпан подсохшими темно-бурыми пятнами, похожими на кровь.
— Это лежало на кровати?
— Да, поверх покрывала.
Андрей недоуменно пожал плечами.
— Наверное, чья-то дурная шутка.
— Андрюша, это не шутка. Вчера на вызове. На ТОМ вызове…
— Оксана, ну причем здесь тот вызов?
— Платье.
— Что платье?
— На стуле висело платье. Той, убитой женщины.
— И что?
— А то, что ткань, — Оксана показала на лоскут в руках Андрея, — отрезана от того платья.
— Ты уверена?
— Рисунок необычный, я запомнила.
— Я не обратил внимания, — неуверенно произнес Андрей и повторил вопрос: — Ты точно уверена?
— Андрюша, у меня всего два платья. Ты можешь сказать, какой на них рисунок?
Сергеев почесал затылок.
— Ну… — неуверенно начал он.
— Вот именно что ну, — перебила мужа Оксана. — Вы, мужчины, не обращаете внимание на такие мелочи, как рисунок на женском платье. А мы обращаем. К тому же на этой ткани кровь.
— Ну, это еще надо проверить. Может, томатный сок…
В седьмом часу больница затихает, большинство служб и кабинетов закрываются до утра, в ординаторских остаются лишь дежурные врачи, на постах — дежурные медсестры. Жизнь продолжает бурлить только в приемном покое и в реанимации. Андрей шел по гулким длинным коридорам, надеясь застать кого-нибудь в лаборатории биохимии. Он не был уверен, но предполагал, что в этой лаборатории должен быть дежурный персонал. Экспресс-анализы могут понадобиться в любое время суток.
Предположение оказалось верным, более того, дежурил знакомый врач, клинический ординатор второго года обучения[18].
— Можешь определить, что это? — спросил Андрей, разворачивая кусок ткани. — Кровь или томатный сок?
— Легко, — ответил ординатор, рассматривая лоскут. — Но я тебе и так скажу, что это кровь.
— Нет, так не пойдет. Мне нужен анализ. К утру сделаешь?
Ординатор снисходительно посмотрел на Андрея.
— Это вы, невропатологи, по старинке с молоточками ходите. А у нас, — он обвел широким жестом свое хозяйство, — научно-технический прогресс. Я тебе через десять минут скажу, что это кровь, определю ее видовую принадлежность,
