будем иметь четкого представления о том, чего мы хотим. За что мы боремся? Как получилось, что правые долгое время путались в этих понятиях? Их путаница служит их целям, поскольку они участвуют в политических сражениях, которые, если бы они победили, привели бы к антитезе значимой свободы.

Глава 1. Введение. Свобода под угрозой

Свобода в опасности. По большинству признаков, число людей во всем мире, живущих в свободных и демократических обществах, сокращается. Freedom House, американская некоммерческая организация, ежегодно оценивающая тенденции в области свободы, в своем отчете за 2022 год заявила, что уже шестнадцать лет подряд наблюдается снижение уровня свободы. Сегодня 80 % населения мира живет в странах, которые Freedom House характеризует как авторитарные или лишь частично свободные, то есть в которых отсутствует такой ключевой компонент свободного общества, как независимая пресса. Даже Европейский союз, приверженный демократии и правам человека, не остался в стороне. С 29 мая 2010 года в Венгрии правит Виктор Орбан, который объявил себя сторонником "нелиберальной демократии" и предпринял решительные шаги против свободной прессы и независимости образования. По другую сторону Атлантики Дональд Трамп проявляет явные авторитарные тенденции, препятствуя мирной передаче власти после оглушительного поражения на выборах 2020 года. Однако, несмотря на многочисленные обвинения и гражданские иски - от мошенничества до изнасилования, - на момент сдачи этой книги в печать он остается сильным кандидатом в президенты и, скорее всего, будет выдвинут Республиканской партией.

Мы находимся в состоянии глобальной, интеллектуальной и политической войны за защиту и сохранение свободы. Обеспечивают ли демократии и свободные общества то, чего хотят и о чем заботятся граждане, и могут ли они сделать это лучше, чем авторитарные режимы? Это битва за сердца и умы людей во всем мире. Я твердо убежден, что демократии и свободные общества могут обеспечить своих граждан гораздо эффективнее, чем авторитарные системы. Однако в ряде ключевых областей, прежде всего в экономике, наши свободные общества терпят неудачу. Но - и это важно - эти неудачи не являются неизбежными и отчасти объясняются тем, что неправильное представление правых о свободе повело нас по неверному пути. Есть и другие пути, которые обеспечивают больше товаров и услуг, которые они хотят получить, больше безопасности, которую они хотят получить, но которые также обеспечивают больше свободы для большего числа людей.

Эта книга подходит к вопросам свободы с точки зрения и на языке экономистов, поэтому она сосредоточена, по крайней мере вначале, на том, что можно назвать экономической свободой, в отличие от того, что обычно называют политическими свободами (хотя позже я утверждаю, что на самом деле они неразделимы).

Свобода в мире взаимозависимости

Чтобы переосмыслить значение свободы, мы должны начать с признания нашей взаимозависимости. Как сказал в 1624 году поэт Джон Донн, "ни один человек не является островом сам по себе". Это особенно верно в нашем современном, городском, взаимосвязанном обществе, значительно отличающемся от аграрного общества доиндустриальной эпохи, в котором многие люди жили в домах на одну семью, иногда на большом расстоянии друг от друга. В плотных городских сообществах то, что делает один человек, влияет на других - от гудка до уборки тротуара за домашним животным. А в нашем индустриальном мире, где есть автомобили, заводы и промышленные фермы, загрязнение от каждого человека или компании постепенно приводит к переизбытку парниковых газов в атмосфере, что ведет к глобальному потеплению, от которого страдаем мы все.

На протяжении всей этой книги мы не перестаем повторять, что свобода одного человека часто оборачивается несвободой другого; или, говоря иначе, расширение свободы одного человека часто происходит за счет свободы другого. Как сказал Цицерон около двух тысяч лет назад, "Мы рабы закона, чтобы иметь возможность быть свободными". Только с помощью коллективных действий, через правительство, мы можем достичь баланса свобод. Хорошо продуманные действия правительства, включая правила, которые сдерживают поведение, могут быть в фундаментальном смысле освобождающими, или, по крайней мере, могут быть таковыми для значительной части населения. В разумном современном обществе правительство и свобода не должны противоречить друг другу.

Конечно, границы свободы всегда подвергались сомнению и неизбежно неоднозначны. Должны ли существовать какие-либо ограничения на свободу выражения мнений, даже в отношении детской порнографии? Частная собственность представляет собой ограничение - один человек имеет право пользоваться и распоряжаться имуществом, а другие - нет. Но права собственности должны быть определены, особенно когда речь идет о новых формах собственности, таких как интеллектуальная собственность. Даже в Конституции США признается eminent domain - право правительства отбирать собственность за справедливую компенсацию. И обстоятельства, при которых это может быть сделано, развиваются от случая к случаю.

Большая часть этих дебатов касается баланса между свободой от принуждения со стороны государства и свободой от причинения вреда со стороны других людей. Но есть и важный позитивный смысл свободы, который я уже отмечал: свобода жить в соответствии со своим потенциалом. У людей, живущих на грани, в некотором смысле нет свободы. Они делают то, что должны, чтобы выжить. Но чтобы дать им ресурсы, необходимые для достойной жизни, не говоря уже о том, чтобы реализовать свой потенциал, нужно обложить налогом все общество. Многие правые заявили бы, что такое налогообложение - даже с учетом представительства - является тиранией, поскольку они потеряли право тратить эти деньги по своему усмотрению. Точно так же они считают, что законы, обязывающие работодателей платить минимальную зарплату - или прожиточный минимум - отнимают у работодателей свободу платить столько, сколько им взбредет в голову. Эта свобода даже получила элегантное название: свобода заключать контракты.

Моя конечная цель в этой книге - понять, какая экономическая, политическая и социальная система с наибольшей вероятностью укрепит свободы большинства граждан, в том числе за счет правильного определения границ свобод, создания правильных правил и норм и принятия правильных компромиссов. Ответ, который я даю, противоречит более чем столетним трудам консерваторов. Это не минималистское государство, за которое выступают либертарианцы, и даже не сильно суженное государство, которое представляет себе неолиберализм. Скорее, это что-то вроде возрожденной европейской социал-демократии или нового американского прогрессивного капитализма, версии социал-демократии XXI века или скандинавского государства всеобщего благосостояния.

Конечно, за этими разными экономическими системами - неолиберальным капитализмом, с одной стороны, и прогрессивным капитализмом, с другой, - стоят разные теории поведения индивида и функционирования общества, а также теоретики, объясняющие, почему предпочитаемая ими система работает лучше, чем другие. Этим альтернативным теориям и теоретикам посвящена следующая глава.

Сложности свободы, проиллюстрированные Америкой

Сложность понятия свободы хорошо иллюстрируется дискуссиями о