Девица стиснула зубы, не отвечая. Сандер вздохнул и закатил глаза:

— Эл, ты не с того начала!

Подхватив со стола теплый пышный каравай, он разломил его пополам и протянул одну из частей девушке. От второй он нехотя откусил сам. Ну точно! Как же я забыла про законы гостеприимства? С кем преломил хлеб, от того зла уже не жди, покуситься на гостя это страшное преступление! Девица это знала лучше меня. Она опустила нож и, осторожно взяв краюху, тоже укусила ее. Прожевала, и тотчас укусила еще. И еще. И снова.

Да она же голодная! — сообразила я, наконец. Расстелив на столе честно выпрошенную у Змея Горыныча скатерть-самобранку, я торопливо организовала угощение, и щедрым жестом пригласила девицу к ужину. Та благодарно кивнула, присаживаясь на лавку.

Следующие полчаса мы молча поглощали пищу, оценивающе поглядывая друг на друга. Девица постепенно оттаяла и подобрела, даже начала улыбаться.

— Как тебя звать-то? — спросила я, посчитав ритуал встречи гостя относительно соблюденным.

— Марьюшкой, — ответила гостья.

— И как же тебя, Марьюшка, в лес к нам ночью занесло?

— Заблудилась я, — не стала скрывать девица. — Шла я к тебе, Яга, за помощью, по тропинке, которую мне в деревне показали, да на полпути столкнулась с тремя лиходеями. Стали они за руки хватать, пытаться в чащу увести, обидеть хотели. Да вырвалась я…

— От троих сразу? — недоверчиво прищурилась я. Девица прикусила губу, заколебавшись на миг, но все же созналась:

— Гребень у меня был заветный, от матушки оставшийся. Кинула я его оземь, и тотчас полезли из земли кусты да деревья, заступились за меня, отгородили от лиходеев стеной могучей. Пока те трое силились ту стену одолеть, я от них и убежала.

— Видимо, тропинки в деревню у нас больше нет, — проворчал Сандер себе под нос.

— А как они выглядели — запомнила? — не обратила внимания на реплику вампира я.

— Обычно. Как бродяги лесные — заросшие да в тряпье. Только у старшего серьга с карбункулом в ухе была.

Мы с Сандером переглянулись. Драгоценный гранатовый камень как-то не очень вязался с обликом лесного разбойника. Но девица, вроде, не врет.

— Ладно, — кивнула я. — А что тебя-то к Яге привело?

— Свет мой, сокол возлюбленный, — вымолвила девица, потупившись. — Батюшка мой привез мне с ярмарки подарок, перо соколиное, и с тех пор стал ко мне каждую ночь в горницу сокол ясный прилетать. С вечера явится, обернется молодцем, переночует, а с утра пораньше упорхнет через окно… Но прознали о том мои сестры-завистницы, ножи острые у окна моего оставили… Бился мой любимый, но не смог ко мне попасть, и улетел в чужедальние края насовсем. Ведающие люди сказали, что женился он теперь на злой ведьме, и найти я его могу, только износив трое башмаков железных, изломав трое посохов да трое колпаков изорвав…

Я закашлялась, возмущенно глядя на гостью:

— То есть, как ночью к тебе в окно лезть — так он в первых рядах, а как проблемы возникли — так «извини, дорогая, ты сама виновата»? Умчался вдаль и ищи-свищи его?! Хоро-о-ош жених!

На глаза Марьюшки навернулись горькие слезы:

— Так люблю я его…

— Ну, с этим не поспоришь, — согласилась я, раздраженно барабаня пальцами по столу. — А он-то тебя любит?

— Любит, — закивала девица. — Конечно, любит!

— Ага, и поэтому при первых же трудностях сразу женился на первой встречной, — хмыкнула я с сарказмом.

— Но он мне говорил… В любви клялся…

— Когда в окно лез? — фыркнула я. — Или когда с утра удирал, чтобы пред батюшкой твоим не предстать?

Девица, впрочем, осталась глуха к моим увещеваниям. В глазах ее стояли слезы:

— Помоги, Яга, — взмолилась она, — укажи дорогу! Жизнь без него не мила!

Нет, объяснять ей что-то бесполезно. Она и впрямь способна трое железных башмаков ради залетного гастролера сносить. А что поделать? Свою голову ей не приставишь, да и нужны ли ей чужие советы?

— Ладно, — махнула я рукой, потянувшись за стоящей на столе тарелкой. Зачаровала её наскоро, да кинула поверх отварное куриное яйцо. — На тебе блюдо волшебное. Пустишь по нему яйцо в правую сторону, покажет оно тебе твоего ненаглядного…

— Ох, как же я хочу налюбоваться на него!

— …А лучше бы посмотрела и подумала, так ли он по тебе в чужедальних краях скучает, нужна ты ему там вообще или не очень…

— А дорогу к нему покажет? — снова пропустила мой совет мимо ушей Марьюшка. Да что ж такое, вот упертая!

— Покажет, — поморщилась я. — Но ты хоть послушай, что я говорю!

Девица закивала, зачарованно глядя на подарок. Она взялась за край тарелки, но я все не отпускала ее из рук.

— Если вдруг возникнут у тебя сомнения в твоем суженом, запусти яйцо в противоположную сторону по тарелке. Появится тогда дух волшебный, и он тебя выслушает, может даже совет какой даст. Это выпускник нашей Академии, окончил факультет психологии с красным дипломом, сейчас у него обширная частная практика… Глядишь, поможет проработать твою самооценку да жизненные приоритеты пересмотреть…

Девица радостно закивала, откровенно пропуская мои последние слова мимо ушей. Я отпустила тарелку, и она спрятала ее за пазуху:

— Спасибо тебе, Яга, за доброту твою! И за гостеприимство! Если позволите, я пойду тогда, а то путь мне предстоит неблизкий…

Н-да. Бесполезная трата времени. Я тяжело вздохнула:

— Так ночь же на дворе! Оставайся, поспи, а завтра в путь тронешься.

Девица пыталась было поспорить, но сытный ужин и тепло очага сделали свое дело — она зевнула и согласилась.

С утра мы проводили Марью до частокола и распрощались. Сандер, задумчиво глядя на то, как силуэт девицы скрывается в лесу, вдруг спросил:

— Эл, а ты бы за мной могла пойти на край света?

Я задумалась. С одной стороны — могла бы. Но с другой… Вряд ли я так легко смогла бы простить его брак с другой. А если там любовь? А если он счастлив? Зачем разбивать то, что ему дорого? Я, конечно, ведьма, но выбор чужой привыкла уважать…

Сандер истолковал мое молчание по-своему.

— Не отвечай, — невесело усмехнулся он. — Я и сам догадываюсь, каков ответ.

Он повернулся и пошел прочь в дом. Конечно, я попыталась его окликнуть, но все было зря. Когда я вошла следом в избушку, он уже ничем не выдавал своих эмоций и вел себя совершенно обычно.

Глава 5

— Еле-е-ень Ягинична, вы дома? — раздался со двора протяжный радостный голос.

Сандер водрузил на стол извлеченный из печи чугунок с кашей и помахал перед моим лицом